— Не очень, но такой запах, что я не мог больше просто лежать. Скоро готово будет?

— Да. Скоро. Можешь занимать место за столом. Тебе какой чай приготовить?

— Завари с кленовым сиропом, мне он очень нравится.

Сын потирает глазки кулачками. Вот, казалось бы, такой нежный возраст — отдыхай на каникулах, отсыпайся, а нет! — сам рвётся на тренировки, мечтает, что как только исполнится десять, перейдёт на другие виды борьбы и обязательно займётся скалолазанием. Он весь в своего отца… биологического.

Сердце сжимается, потому что я снова вспоминаю Макара. Столько лет он не возвращался в мои мысли, а теперь не покидает их. Прошлая обида вспыхивает, хоть я и пытаюсь подавить её на корню, но не выходит.

— Мам, кажется, пригорает, — вырывает из размышлений голосок сына, и я успеваю вовремя спасти наш завтрак, ловко переложив сырники на тарелку.

Отправляю ещё одну порцию в сковородку, наливаю сыну чай, но случайно закидываю не тот пакетик. Что-то я слишком рассеянная. Стоит взять себя в руки, только вот беспокоюсь, каким сложится наш разговор с Сашей. Как он поведет себя сегодня? Наливаю второй стакан, пусть и планировала попить кофе, но что поделать? Ошиблась. Значит, буду пить черничный зелёный чай. Хихикаю собственным мыслям, ставлю перед сыном завтрак и переворачиваю сырники, так как они успели поджариться с одной стороны.

— Мам, тебе нужно шеф-поваром в ресторане работать, — говорит Глеб, хватая сырник, но обжигает пальцы и шипит под нос.

— Не спеши ты. Время ещё есть, и никто у тебя не заберёт еду.

— Сейчас встанет голодный папа…

— Голодный папа уже встал. — Слышу игривый голос мужа из коридора.

Саша входит на кухню, обнимает, положив руки мне на талию, и нежно целует в губы.

— Как спалось? — интересуется муж. — Всё в порядке? Я не стал будить тебя, но вчера выглядела такой бледной.

— Да. Сегодня уже лучше. Может, я отравилась чем-то?

— Следует записаться к доктору, ведь шутить со своим здоровьем — последнее дело.

— Обязательно, если вдруг станет хуже. Вы завтракайте. Чай черничный будешь? Я пойду быстренько голову помою, мне же Глеба вести на тренировку.

Пальцы Саши напрягаются — чувствую это и хмурюсь. Неужто не отошел ещё?

— Я сам отвезу сына на тренировку. У меня есть свободное время, а потом отвезу к другу, да, я помню, а ты сиди сегодня дома и никуда не выезжай. И это не обсуждается, Света. Я хочу, чтобы ты не выбиралась из дома, пока я не пойму, для чего кое-кто вернулся.

— Саш, но я же не пленница… — выдыхаю я.

Понимаю, кого он имеет ввиду под «кое-кем».

— А я тебя пленницей и не называл, Свет, но я прошу тебя сидеть дома. Неужели так тяжело выполнить эту просьбу?

— Тебе сегодня нужно было ехать в командировку, — говорю слишком тихо, ведь за нами наблюдает сын.

— Я передумал. Разберутся без меня. У меня сейчас есть вещи поважнее, поэтому я никуда не поеду. Присоединяйся к нам позавтракать. Ехать тебе всё равно никуда не нужно, а красоту для меня можешь навести и позже, я всё равно вернусь домой только вечером вместе с Глебом.

Меня напрягают нотки угрозы, прозвучавшие в голосе мужа, и я понимаю, что вчерашняя сцена ревности только набирает обороты…

Тема остаётся открытой, но я не развиваю её, делая вид, что не расслышала слова мужа и не разобрала указов в его словах. Ну а что? Я не собираюсь сидеть дома, как затворница какая-то, а ему следует зарубить себе на носу, что у меня с Макаром ничего нет. Всё, что было когда-то, остаётся в прошлом. Саша забыл, как вытаскивал меня из депрессии? Как помогал выживать, когда Макар просто бросил меня? Исчез из моей жизни в одно мгновение. Он даже не удосужился объясниться, сказать, почему решил поставить точку. Ну и ладно!.. Не собираюсь бросаться в размышления о прошлом.