─ Усманов знает, что это мой сын? ─ спрашивает Радов, когда машина трогается с места. ─ Если знает, то я крайне удивлен, что он все равно сделал тебя своей любовницей.

─ Я не его любовница! ─ фыркаю, пряча свой страх за злостью. ─ А про сына я уже сказала, что он не твой. Как тебе еще это объяснить?

─ Посмотрим, что ты скажешь в клинике, ─ хмыкает он. ─ Но я и так все прекрасно вижу.

─ Зачем тебе все это? Что тебе вообще от меня нужно? ─ возмущаюсь я, и Ваня начинает крутиться и хныкать. ─ Прости, котик, я не хотела тебя будить, ─ ласково шепчу сыночку, стараясь не разреветься, и качаю его на руках.

─ Затем, Соня, что я хочу воспитывать собственного сына, ─ отвечает Радов. ─ А вот предателям, вроде тебя, не место рядом с ним.

─ Что это значит? О чем ты вообще говоришь? ─ шепчу онемевшими губами. ─ Это мой сын, и никто не может забрать его у меня!

─ Я все могу, Соня. Поверь на слово.

Просто не могу поверить своим ушам. Как Радов вообще может думать о том, чтобы отобрать ребенка у родной матери? Более того, он ведь даже не умеет с ним обращаться! Что он вообще будет с ним делать? Смотреть поздним вечером после работы, как Ваня спит, а днем скидывать его на чужую женщину?

Конечно, я тоже планировала уходить на работу и оставлять сына с няней, но вечера и выходные дни я собиралась посвящать только ему. Да и вообще, это совсем другое! Я люблю своего сына, я его родила и нужна ему! И знаю, как за ним ухаживать, чем кормить, чем лечить, когда он болеет. А грудное молоко? Пусть у меня его немного, но оно необходимо ребенку для иммунитета.

Боже, да о чем он вообще? Как ребенок будет расти без мамы?

Радов даже хуже, чем я о нем думала. Беспринципное чудовище, которое готово на все ради исполнения своей приходи. Вынь да положи. А что будет дальше, его совершенно не волнует. Но у меня нет никаких сомнений, что он сделает то, о чем говорит. И вряд ли его остановят мои слезы и мольбы, поэтому придется действовать иначе.

─ Вряд ли Андрею понравится, что ты похитил меня и его сына, ─ язвительно произношу я для большей правдоподобности. ─ Не боишься проблем?

─ С чего бы вдруг мне его бояться? ─ смеется он. ─ Я в курсе того, что ты крутишь с Усмановым шашни, но ребенок точно не от него. Даже не пытайся меня одурачить.

─ Ты сам себя дурачишь! ─ не отступаю от своего. ─ Сам придумал себе что-то и веришь в это. Ваня не твой сын, Рома! Не твой!

─ И что же ты не живешь вместе с Усмановым, если это его ребенок? ─ победно усмехается Радов.

Нервно сглатываю, понимая, что меня почти раскусили, а мой план близок к провалу.

─ Он специально скрывает свое отцовство от таких, как ты, ─ фыркаю я. ─ Чтобы никто не навредил нашему сыну. Ваш бизнес слишком кровожаден, и в нем не жалеют даже детей.

─ Я бы никогда даже не подумал вредить конкуренту через его семью, ─ чеканит он. ─ А вот Усманов ─ легко. Ты, видимо, еще не понимаешь, с кем я связалась.

─ Он отец моего сына, и тебя вообще не должно волновать, с кем я связалась. Отпусти нас и не создавай ни себе, ни нам проблем. Обещаю, я ничего не расскажу Андрею о произошедшем, если ты сейчас одумаешься. Не совершай ошибку.

Радов ничего не отвечает, и во мне зарождается. Может, я все же смогла убедить его в том, что Ваня не его сын?

─ Просто отпусти нас, прошу, ─ вновь повторяю я, пытаясь додавить Радова до принятия решения.

Но он по-прежнему молчит, отвернувшись к окну. А через несколько минут автомобиль останавливается возле медицинской лаборатории, и Радов, наконец, произносит:

─ Ты не очень убедительна, Соня. И тест мы все равно сделаем. Но если окажется, что я ошибся, а это в принципе невозможно, то я оставлю тебя навсегда.