– Как по-вашему, Лич знает о них? – спросила Барбара.

– Он позвонил Уэбберли, как только возникли предположения о том, кем была сбитая женщина. В час ночи, Хейверс. О чем это нам говорит?

– И угадайте, кого он послал сегодня утром в Хенли? – Барбара забрала письмо у Линли, чтобы сложить его с остальными. – Итак, что мы будем с ними делать, сэр?

Линли подошел к окну. Посмотрел на улицу. Барбара ожидала услышать от него ответ в соответствии с правилами. Вопрос она задала скорее по привычке, соблюдая иерархию.

– Заберем их с собой, – произнес он.

Она поднялась с кровати.

– Упаковка для вещественных доказательств у вас в машине. Я схожу…

– Я не это имел в виду, – остановил ее Линли.

Барбара спросила:

– Что? Но вы же сами сказали, что мы заберем…

– Да. Мы заберем их с собой.

Он отвернулся от окна и посмотрел на Хейверс.

Барбара молча уставилась на него. Она отказывалась понимать смысл его слов. «Мы заберем их с собой». Не: «Мы упакуем их как положено и запишем как изъятые вещественные доказательства, Хейверс». Не: «Поосторожнее с ними, Барбара». Не: «Отдадим экспертам, пусть проверят на наличие отпечатков пальцев, вдруг письма читал кто-то кроме получателя, вдруг кто-то нашел их, прочитал и воспылал ревностью, несмотря на их давность, вдруг из-за них кто-то решил отомстить…»

Она проговорила:

– Подождите, инспектор. Не хотите же вы сказать… – но закончить не успела.

В дверь постучали.

Линли открыл дверь пожилому джентльмену в прорезиненной куртке и кепке с козырьком. Тот стоял, засунув руки в карманы. Его румяное лицо испещрили звездочки лопнувших сосудов, а нос был того оттенка розового, который с легкостью превращается в сизый. Но прежде всего Линли обратил внимание на глаза мужчины – ярко-синие, напряженные, тревожные.

Представившись как майор в отставке Тед Уайли, пожилой джентльмен пояснил:

– Мне звонили из полиции… Должно быть, вы один из них… Мне сказали…

Линли попросил его войти в дом, назвался сам и представил Хейверс, которая спускалась в этот момент в гостиную. Майор Уайли неуверенно шагнул внутрь, огляделся, бросил взгляд на лестницу, ведущую на второй этаж, и поднял глаза к потолку, как будто стараясь определить, что искала и что нашла Барбара Хейверс этажом выше.

– Что случилось?

Уайли не стал снимать ни кепку, ни куртку.

– Вы друг миссис Дэвис? – спросил его Линли.

Майор ответил не сразу. Он как будто хотел точно определить значение слова «друг» в контексте его с Юджинией отношений. Наконец он произнес, переводя взгляд с Линли на Хейверс и обратно:

– С ней что-то случилось. Иначе вас бы здесь не было.

– Это вы оставили сообщение на ее автоответчике? О планах на вечер и о вине? – спросила Хейверс.

Она осталась стоять у лестницы.

– Мы собирались… – Уайли заметил, что употребил глагол в прошедшем времени и поправился: – Мы сегодня ужинаем вместе. Она сказала… Вы из лондонской полиции, а она вчера вечером поехала в Лондон. Значит, с ней что-то случилось. Прошу вас, скажите мне, что с ней.

– Присядьте, майор Уайли, – предложил Линли.

Старик не производил впечатления болезненного человека, но нельзя судить о состоянии сердца или о давлении по одному лишь внешнему виду, а Линли не любил рисковать, сообщая людям неприятные новости.

– Вчера шел сильный дождь, – сказал Уайли, обращаясь не столько к полицейским, сколько к себе самому. – Я говорил ей, что в дождь лучше не ехать. И в темное время суток. Темнота сама по себе опасна, а вместе с дождем – вдвойне.

Хейверс пересекла несколько футов, отделяющих ее от майора, и взяла его за руку.