Она продолжала щебетать, а Илья стоял молча, глядя при этом на бокс справа от себя. Я повернула голову туда и стала больными глазами смотреть на младенцев, гадая, какой из них его и Кристины. С маниакальным любопытством хотела увидеть плод измены.
– Это правда? – сглотнув, всё же спросила. – Кристина родила от тебя ребенка этой ночью? Ты ведь единственный отец Титов на всю больницу?
Я нервно хохотнула, чувствуя, как сдавливает грудную клетку, и тяжело задышала от того, как резко на меня нахлынули эмоции. Катастрофически не хватало воздуха.
– Теперь ты знаешь, Ульяна. Я хотел сам тебе сказать, но теперь в этом нет нужды.
Его острый, словно бритва, взгляд полоснул меня, заставляя поежиться, и я вся сжалась, понимая, как сильно отрава Кристины пролезла ему в кровь.
Он признал свою измену. Признал ребенка. И вел себя так, будто всё это в порядке вещей. В порядке вещей раскатать меня танком прямо при ней.
– Больше нет нужды? – тихо пробормотала, повторяя за ним. – О чем ты, Илья?
– Теперь ты знаешь, что наши дети родились в один день, – с сарказмом усмехнулся он, словно эта правда доставляла ему садистское удовольствие.
– Зачем ты это постоянно повторяешь? Ты подозреваешь, что я тебе изменя…
Я не договорила, мой голос потонул в громком стоне Кристины.
– Что-то не так, – закричала она, хватаясь за живот. – Позови врача, дорогой, у меня тянет низ живота, между ног липко. Надеюсь, что ничего серьезного.
В этот момент Илья оглянулся по сторонам и, наконец, увидел за моей спиной медсестру, которая как раз подошла ко мне и схватилась за ручки коляски сзади.
– Вы не могли бы разойтись по палатам, роженицы? – упрекнула она нас, намекая на то, что мы устроили сцену прямо в коридоре. – В роддоме должна быть тишина. Вы мешаете другим мамочкам.
– Наш сын, Илья… Возьми его, позаботься о нем, если меня не спасут…
Медсестра куда-то убежала, а после вернулась со своей помощницей, которые помогли стонущей Кристине забраться на каталку.
Девушки занимались любовницей моего мужа, а сами бросали на него взгляды с упреком, одна из них жалостливо улыбнулась мне.
А я, не в силах больше выдержать этот ужас, покатилась в сторону реанимации.
Я сама. Я доберусь до своего сыночка сама.
Я должна увидеть своего малыша. Я не изменяла Илье.
Даже помыслить об этом не могла. Так что я не сомневалась, что там наш ребенок. Но с ним что-то не так. Сердце заболело, душа рвалась к маленькому комочку, который исторгло мое тело. Этот момент я не забуду никогда.
Боль опоясывала тело, я долго не могла родить, тужилась, врачи носились вокруг меня, что-то вкалывали. Просили правильно дышать.
Жалобный писк, как у котенка, оповестил о том, что наш с Ильей сын пришел в этот мир, и только тогда я отключилась.
А теперь все силы бросила на то, чтобы добраться до него.
Встала. Откуда-то взяла ресурс, чтобы подняться. Шатаясь, открыла двери реанимации.
Перед глазами простиралась палата с множеством приборов и датчиков.
И там я увидела своего малыша. Он лежал в инкубаторе, опутанный проводками. Голенький, крошечный, такой несчастный и одинокий.
Мой маленький мальчик, которому так нужна была мама.
Как оказалась возле инкубатора, сама не поняла. Только впилась глазами в синеватое тело, а потом глаза заволокло слезами.
Боже мой, что же с ним? Почему в лучшей больнице города никто из персонала не стоит со мной рядом и не рассказывает мне, что случилось с моим малышом?
А потом сзади раздались шаги.
Я обмерла. В стекле инкубатора увидела силуэт Ильи.
Зачем он пришел?