Я зря полезла в это всё, не переборов в себе влюбленность в Титова.

Перед моими глазами вырос дом, и сердце захолонуло. Мы въехали в ворота, и Титов выключил мотор. Обернулся ко мне. Глаза ничего не выражали.

А я в страхе смотрела на светящиеся окна. Кто там? Свекровь?

Неужели там сейчас Кристина с ребенком?

– Кристины нет, – Илья словно прочитал мысли.

Да их и несложно было прочитать, у меня не осталось сил на то, чтобы что-то из себя изображать. Дурнота накатывала такая, что впору было попросить бумажный пакет. Но, наверное, Титов бы и его мне не дал, теперь от него я не увижу ни заботы, ни тепла, ни вообще хорошего отношения.

Я теперь его пленница. Иначе и не скажешь. Бесправная рабыня.

– Она на островах. Восстанавливается после тяжелых родов и кровотечения, которое спровоцировало падение.

Вроде бы я должна была почувствовать вину, да только знала, что я не толкала Кристину. Уверена, что никакого кровотечения у нее не было.

– Вот как, Илья? Значит, твоя любовница восстанавливается на курорте, а законная жена такого недостойна?

– Не играй в жертву, – рыкнул он, – право что-то требовать ты потеряла, когда раздвинула ноги для другого мужика!

Сглотнула протест и ответное оскорбление, готовое вылететь изо рта. Зачем зря стараться? Илья свою вину не видит и моих упреков не воспринимает.

– И какие же у меня будут теперь права? Может, объяснишь?

– Ты сидишь дома и не отсвечиваешь. Пока отца не утвердят на посту депутата госдумы, никакого общения с подругами. Еще не хватало, чтобы информация о проблемах в семье утекла в руки журналистов. Также ограничишь свое общение с родителями. В общем, месяца три живешь со мной под одной крышей и не попадаешься мне на глаза. Это основные правила, Ульяна.

– Ты чудовище. Если бы я знала, что ты такой, то…

– То что? Не вышла бы за меня замуж? Это ты хотела сказать? – выплюнул Илья, скалясь мне в лицо и глядя с такой ненавистью, что я даже отшатнулась.

– Да. И не нужно так на меня смотреть, будто я перед тобой виновата. Если ты так хотел оправдать свою измену и переложить вину за собственное предательство на мои плечи, то я в тебе разочарована. Лучше бы мы никогда не встречались, Илья.

Я бы хотела сказать, что проклинаю тот день, но осеклась. Осознала внезапно, что тогда у меня на руках сейчас не было бы моего комочка счастья, которое должна познать каждая женщина.

Сына.

Мне хотелось плакать, но я сцепила челюсти изо всех сил и задержала дыхание, чтобы остановить поток слез. Ни за что не сделаю этого перед Титовым. Это унижение с моей стороны, которого он недостоин.

Пусть не думает, что сумел сделать мне больно. Если до этого мне было морально и физически плохо и я не думала о гордости, больше переживая о своем недоношенном ребенке, который лежал в одиночестве в реанимации, то сейчас, когда он жив-здоров и со мной, я наконец подумала и о себе.

– Закрой рот, Ульяна. Мне надоело обсуждать одно и то же уже по которому кругу. Если не собираешься признаваться, хорошо. Думал, ты умнее, ведь я даже сделал тест ДНК, не с бухты-барахты поверил чужому навету. Впрочем, всё это уже неважно. Я свои условия озвучил. Выходи.

Я часто задышала, чувствуя, как гнев переполняет всё мое тело, аж лицо покраснело, но не стала ничего спрашивать и говорить про тест на отцовство, о котором он говорил мне уже несколько раз. Пусть так.

Если он ничего не перепроверил, то это отныне его вина, что после развода он никогда не увидит нашего сына. Воспитаю его одна. Илья более недостоин нашего ребенка, а унижаться и просить о повторном тесте не стану.