– Вдладик, ты меня пугаешь, Влад, – у меня начинаю дрожть губы.

– Боже, Аля, если бы ты знала как мне страшно, – произносит муж, но не громко, тихо-тихо, но я все же слышу его. И мне от того, каким голосом он это говорит становится еще страшнее.

– Влад, что случилось?

Но ответить муж не успевает, потому как за нашими спинами слышиться, деликатное: Кхе, кхе.

Влад резко меняется в лице. Становится жестким, холодным. Взгляд пустым. Муж отпускает меня. И натягивает на губы подобие улыбки.

– Извините что перебила вас. Пойдемте, мне есть чем вас порадовать.

В кабинете у Людмилы Сергеевны мне становится душно до того, как та успела усесться в свое кресло и разложить перед собой принесенные бумаги.

– Владик, мне что-то нехорошо, – склоняюсь к мужу, который держит меня крепко за руку, тихо шепчу. – Мне нужно выйти.

По телу волнами прокатывается легкая дрожь. Меня знобит. Кожа моментально покрывается липкой испариной.

– Аля, – муж подскакивает с места.

И успевает вовремя, потому что меня выворачивает наизнанку в прямом смысле этого слова. Мне так плохо. В голове нестерпимый шум. Уши заложены. Перед глазами размытое пятно.

Я не вижу, но ощущаю, как вокруг меня происходит какое-то движение. Суета.

Но мне сейчас не до них. Тело колотит крупная дрожь. Я хватаюсь за живот. Изнываю от скручивающих мышцы спазмов и, даже ощущаю, как болючие стоны рвутся наружу с каждым новым приступом. Казалось, что это мучение не закончится никогда…

Но помощь подоспела вовремя. Мне сделали какой-то укол. Вложили в рот таблетку. Умыли и уложили на кушетку.

Мне кажется что я даже на несколько минут выпала из реальности, балансируя где-то на краю сознания и готовая вот-вот провалится в темноту, но резкий запах нашатыря выдернул меня из темного плена.
Открыла глаза и тут же закрыла их снова, обнаружив над собой толпу людей в белых халатах.

– Извините, – произнесла, царапающим небо голосом.

– Бывает. Ничего страшного, – донесся до ушей голос Людмилы Сергеевны. – Главное, как вы себя чувствуете?

– Немного лучше. Я не понимаю, что произошло?

– Резкий скачок давления. У беременных так бывает. Не волнуйтесь, дорогая, – женщина похлопывает меня по руке, движения мягкие, успокаивающие.

И уже через какие считанные секунды я понимаю, что ее методика начинает действовать.

– Аля! – звенящим гудением отзывается голос мужа в ушах. – Родная, как ты?

Горячие руки мужа, охватившие мои ладони: обжигают. Открываю глаза.

Взволнованные, полные заботы и тепла глаза мужа смотрят на меня с тревогой.

– Кажется, все нормально.

– И это только начало, – подает голос Людмила Сергеевна, откуда-то сбоку, но сама то и дело поглядывает в нашу сторону.

– Что значит начало? – непонимающе спрашивает муж.

– Начало сложного пути беременности, Альбины Викторовны. Елена Степановна, думает, что беременность можно сохранить. Я с ней где-то согласна. Шансов пятьдесят на пятьдесят. Как я уже говорила, я против абортов, но “за” в том случае если беременность становится угрозой для жизни женщины. В вашем случае этой угроз нет, пока нет, – она кидает на меня короткий, но довольно красноречивый взгляд, от которого волосы на макушке шевелятся, – шанс выносить беременность сорок на шестьдесят, где шестьдесят – это неблагоприятный исход. Ну и, в заключении конечно же все зависит от того, насколько много вы готовы принести в жертву, ради этой беременности. Как я говорила раньше, если будут показания, то вам продолжительное время придется проводить вне стен дома, а в больнице. Вы же как я помню, усыновили малыша?