Я сжимаю пульт в руке, пластик трещит от давления. Кровь шумит в голове, слова мужа расплываются.

Он ещё что-то говорит.

Добивает.

Втаптывает меня в грязь.

– Он… – заикаюсь, вспоминаю, что Ильяс всё ещё на линии. – Он только что на всю страну назвал меня гулящей?

– Видимо, понял, что просто так ребёнка суд не оставит с ним.

– А теперь… Теперь оставят с ним?!

– Теперь не оставят, – успокаивает меня мужчина. Я почему-то верю. – Теперь я подам иск о клевете. Он сам себя подставляет.

Ильяс обещает вернуться быстро. А всё, чем я занимаюсь в ожидании – представляю самые жёсткие варианты расправы над мужем.

Вот он едет по горной дороге, а тормоза не работают…

Или случайно кирпич падает на голову. Два. Лучше миллион!

Или…

В дверь звонят, и я несусь, едва не спотыкаясь о ковёр. Проверяю через глазок, что это действительно Ильяс.

– Ты быстро, – я впускаю мужчину. – Просто признай, что сидел под домом и ждал удачного случая.

– Именно, Аля. Безумно соскучился по твоему храпу, без него я не сплю.

– Я не храплю!

Мужчина лишь пожимает плечами, уворачивается от брошенной в него подушки. Устраивается на кухне, достаёт ноутбук. Показывает мне текст иска.

– Когда ты успел его написать? – смотрю с подозрением. – И интервью посмотреть?

– В этом прелесть быть боссом, – Ильяс напускает на себя важный вид. – Можно пофилонить, пока остальные работают. С утра подадим.

– Угу. Но это ведь… Не провал дела, да? Не решит заранее исход?

– Нет. Это интервью – глупость. Такое впечатление, что твой муж спешит. У него ни внятных поступков, ни стратегии. Он просто делает то, что приходит в голову.

– Это не похоже на Булата. Он всегда собран и планирует наперёд.

– Сама подумай, Аль. Ты с ним жила, не я.

Но я всё равно не понимаю. Ильяс прав, да, а вот причин я найти не могу. Потому что Булат словно другим человеком стал.

То говорил, что любовница остаётся.

То уговаривал меня вернуться, обещал исправиться.

То оболгал перед всеми.

– Он пытается повысить ставки, – объясняет Ильяс, когда молчание затягивается. – Мол, если сейчас не сдашься – будет ещё хуже. Рискует сам, но пытается сломать тебя.

– Сдамся? Как после такого вообще можно вернуться?! Он же сам всё сделал, чтобы наш брак закончился.

– Для общественности он будет святым. Простил жену, попытался оправдать.

– Мудак.

Я кусаю губу, стараюсь справиться с приступом злости. Будь здесь муж – я бы в него что-то швырнуло. Желательно острое. И тяжёлое.

Можно ведь потом оправдаться состоянием аффекта, правда?

Вспоминаю обрывки разговора мужчин.

– Так ты знаком с Булатом? – спрашиваю то, что волновало. – Вы пересекались?

– Мой отец. Я не он, Аля. Я не лезу в дела отца и почти с ним не общаюсь. Тем более, у меня теперь личный мотив раздавить Усманова.

– В плане?

– Ну, – зловеще усмехается Ильяс. – Он решил задеть мою репутацию, как будто я бы стал спать с замужней. Или с клиенткой. Тем более, с замужней клиенткой.

– Он так сказал? Что между нами что-то есть?!

– Ты не досмотрела до конца?

– Мне было гадко. Тошнит от этого лицемерия.

– Оказалось, что ты ночью сбежала к любовнику, тогда-то тебя и поймали.

– И ребёнка бросила, да?

Не знаю, чего именно добивался Булат, но у него получилось две вещи. Разозлить меня настолько, что я хочу убивать.

И при этом сделать больно.

Лишь тем, что я этому мужчине сердце открыла, а он туда плюнул.

– Именно, – Ильяс кивает. – Прямо в пижаме сбежала ко мне на свидание. Должен признаться, так меня ещё не покоряли.

– Это не смешно!

– Смешно в качестве аргумента. Видео с регистратора у меня есть, Олег поможет достать другие.