- Я не знаю, - хмурится Арсений. – Просто я так понял, это певец.
- Да нет, - поднимаю на него глаза. – Сестру-то как зовут? Вашу.
- А-а-а, - его взгляд становится на пару градусов ниже, словно он вообще не привык разговаривать о своей семье. – Карина. Её Карина зовут.
- Ясно, - тяжело вздыхаю.
На кухне образовывается неловкая тишина.
Возможно, она создается оттого, что я впервые узнала об Арсении что-то личное. Ну, если не считать того, что он способен довести меня до оргазма в несколько движений, не снимая одежды.
Это воспоминание заставляет мои скулы покрыться легким румянцем. Светло-синие глаза тут же это фиксируют и мгновенно темнеют. Боже. Он тоже вспоминает...
- Вкусный кофе, Арина. Спасибо.
- Ой, - раздражённо закатываю глаза. – Вы ж не пьёте растворимый. И говорите это сейчас, только чтобы сделать мне приятно.
- А разве это плохо? – Арсений задумчиво смотрит в кружку. – Делать другому приятно?
- Я не знаю, - мотаю головой.
В его присутствии вообще мозги набекрень. Сейчас немного к этому даже привыкла.
- Можно задать вам вопрос? – осмеливаюсь поднять глаза.
- Валяй, - кивает он.
С интересом рассматриваю, как прядь светлых волос отбрасывает тень на мужское лицо и словно примиряюсь с уместностью того, что хочу у него спросить.
- Вы… - откашливаюсь. – Вы сказали про вашу сестру… И отца. А когда недомогали, рядом не было никого.
- И?..
- Даже девушки вашей не было.
- Девушки? – его лицо непонимающе вытягивается.
- Ну да… Девушки, с которой вы меня… перепутали.
- Перепутал?
Спрашивает так, будто это самый нелепый абсурд, который он когда-либо слышал.
- Ну, - мои щёки припекает от пурпурной краски. – Вы ведь поэтому на меня… набросились? Подумали, что рядом ваша девушка?
Арсений как-то странно на меня смотрит.
- Пусть будет так.
Не знаю, что я чувствую в этот момент.
Одновременно надежду и разочарование. Он ответил слишком неопределенно, а переспрашивать я побоялась.
- Так почему вы были одни? – возвращаюсь к теме своего вопроса.
- Не знаю, Арина. Возможно, когда много лет отстаиваешь интересы клиентов в сфере семейного права, становишься циником.
- Даже так? – ахаю.
- Конечно. Где-то между пятым делом о том, как родные брат с сестрой бьются за наследство. Или отец забирает детей у вполне себе вменяемой матери. Можно сколько угодно быть профессионалом, но так или иначе, подобное влияет на отношение к жизни.
- А как вообще… - пытаюсь придать голосу уверенности. - Как вы вообще можете защищать нехороших людей? Вот, к примеру, таких родителей, которые совершают явно плохой поступок.
- Ну, во-первых, юрист не может судить своего доверителя. Моё деятельность заключается в том, чтобы представить суду дело в выгодном для моего доверителя свете. Во-вторых, я тебе уже говорил. Каждый имеет право на защиту. Вне зависимости от того, какие он совершает поступки. Любой добросовестный юрист понимает, что отказывать доверителю в работе с ним – это противоречить основным законам гуманизма.
- Но ведь все равно приятнее работать с людьми, которые не виноваты? – закусываю губу.
- Арина, - отрицательно качает головой. – Еще раз. В обязанности адвоката не входит решать кто прав, а кто виноват. Для этого есть суд. Мы же трудимся над тем, что если даже наш доверитель виновный, он получил наказание в рамках закона и абсолютно точно соразмерное его деяниям.
Неожиданно вспоминаю о том, что собаки вернулись с прогулки и точно ждут, когда хозяйка соизволит их покормить. Поэтому вскакиваю с места и несусь к шкафу с сухим кормом. Наполняю миски и зову Гертруду с Арнольдом. Тася тоже забегает на кухню и округляет глаза.