А вот если бы рехаманиийцы снова начали убивать Стражей, то Борьерех был бы вынужден остановить переговоры. Тогда почему именно этот кинжал? Стали бы разбираться, кто надоумил её это сделать…

В своей ненависти Велка абсолютно искренна. Значит, кинжал дал ей тот, кто об этой ненависти знал.

– Кого у тебя забрали? – обернулся к Велке Тальрех.

– Тебе-то что? – она ещё пыталась огрызаться, но делала это без прежней злости, устало, обреченно.

– Считай это простым человеческим сочувствием.

Велка молчала. Тальрех внимательнее всмотрелся в её лицо. Серые, словно сталь, глаза, аккуратные плавные черты лица, немного пухлые губы, волосы, рассыпанные по спине чёрными кольцами. Велка была не глупа: разбиралась в травах, устроила спектакль с нападением, желая удостовериться, что нашла наконец Стража. Её и саму могли бы забрать в Башню…

Точно всполох пламени, сознание выхватило из памяти похожее лицо, только на пару лет старше. У Велки в Башне сестра. А судя по возрасту горе-разбойницы, забрали девушку пять лет назад.

Люди очень привязаны к своим родичам. Кто-то, знавший о привязанности Велки к сестре, и отдал ей кинжал. И это мог быть кто угодно.

Глава 3. «Сомнения и страхи»

«Ребёнок, рождённый от умных, здоровых, красивых родителей, непременно станет Кандидатом, если сам окажется здоров. Красота возникнет после физических тренировок. А ум и чувство справедливости – результат воспитания. Но как скажется на кандидате изменение принципов воспитания?

1й день 6й луны 877го года»

Из дневника Мудреца А.М. Цаворика-Кунаггарийского

– Привал! – хриплым голосом произнёс Лаис и свернул с тракта.

Страж спорить не стал, мужики были и вовсе, кажется, рады. Велка молча шла рядом с лошадью. Тальрех только сейчас заметил в разбойнице перемену. Она утратила прежнюю ярость, как только лишилась кинжала. Её глаза потускнели, а плечи опустились.

Лаис накинул поводья на ветку ближайшего дерева, бросил под голову дорожный мешок и лёг спать, завернувшись в плащ, будто холод земли его совсем не заботил. Страж нарубил лапника, развязал всех разбойников, чтобы и они могли отдохнуть. Расседлал и стреножил лошадей. Мужики тихо переругивались, пытаясь поделить принесенные Тальрехом ветки. Велка задумчиво ковыряла землю небольшим прутиком, сидя на коряге. Страж быстро развёл огонь, достал из мешка еду, отдав часть разбойникам, вернулся к Велке.

– Держи, идти нам долго, стоит поесть.

Тальрех заметил светлые полоски слёз на её лице.

– Почему ты ненавидишь меня, всех Стражей? В Башне твоя сестра не знает голода и болезней. Разве там ей не лучше?

Велка медленно подняла голову, растерянно посмотрела на него.

– Ты хочешь сказать, что если бы тебе отрубили руку и отдали её тому, кто о ней позаботится лучше, ты был бы счастлив?

– Она же не твоя рука.

– Она такая же часть меня, как рука или нога! – в глазах Велки появился удивительный свет, такой горел в глазах женщин из деревень при Башне. Да и то только у тех, кто заботился о детях. – Мне больно от того, что я не могу её увидеть. Мне страшно от того, что я не знаю, как она… Кроме неё у меня никого не осталось, но тебе этого не понять…

Страж пытался понять. В Башне не было семей, не было сестёр, братьев, родителей. Это помешало бы воспитать достойных Кандидатов. Но там у Тальреха остались два друга, которых он называл братьями. Фошальрех и Цальрех. За каждого из них Страж отдал бы и руку, и ногу, и жизнь, не задумываясь. Можно ли было сказать, что они его семья?

– Зачем было идти разбойничать? Почему не создать свою семью?