Мишель смотрел на картину без рамы (она не нуждалась в раме!): портрет юноши на фоне бушующего моря. Портрет в пейзаже.

– Это единственная вещь, которую я никому не отдам.

– Почему? Вам дорог этот человек?

– Э-э… Я его не знаю. То есть этот юноша… он существует в моем воображении. Я увидела его во сне. Это было около года назад. Иначе я не понимаю, откуда он взялся. Из сна. Он стоял у могилы Шатобриана, вокруг бушевали волны. За ним крепость Сен-Мало. Такая, знаете, зримая картина. И я как будто наблюдаю со стороны моря: остров, могила Шатобриана… три стены, а четвертая – океан. Сен-Мало там вдали, лишь очертания. И этот юноша. Овеваемый ветром. Я подумала во сне, что ему одиноко, раз он остался во время прилива на острове. Кто он? Проснулась и тут же набросала несколько эскизов. Они у меня все сохранились. Маслом, карандашом… А картина родилась… я искала технику… акриловые краски и сухой подмалевок. Такие мазки, знаете… Море, ветер, волны, одинокий юноша, лицо… необычное, да. Но невероятно красивое.

– Я вас понимаю. В этой картине есть нечто нематериальное.

– Странно.

– Что именно?

– Что вы оценили.

– Странно, если бы не оценил!

– А Ноэлю картина почему-то не нравилась. Не то чтобы не нравилась, но как-то он не выделял ее.

– Он просто не разбирался в живописи, не мог разглядеть сути.

– Наверное.

– Кстати, во Франции мало используют сухую кисть.

– В России это очень распространено. Я рисовала портреты в этой технике еще в юности, в Санкт-Петербурге, будучи студенткой. Мы, студенты, так подрабатывали. И, между прочим, с Ноэлем я познакомилась в Екатерининском саду, когда он подсел ко мне и заказал свой портрет. – Она улыбнулась, глаза осветились радостью. – Воспоминания у меня никто не отнимет.

– Конечно, Анна, никто не отнимет.

Какое-то время они молчали.

– Ну, если не эту, – Мишель развел руками, – то вот эти три я возьму, не возражаете?

– С удовольствием вам их отдам.

– А цена, Анна?

– Понятия не имею. Придумайте цену сами.

С большим свертком Мишель вышел от Анны Карель. Положив картины в багажник припаркованной неподалеку машины, он набрал номер Андрея. Оставил голосовое сообщение и попросил перезвонить. Очевидно, придется заняться делом Мадам.

Бретань. За полгода до описываемых событий

Начало ноября. Море штормит; волны, клубясь и пенясь, ударяют о скалы. Весь день идет дождь и, кажется, дождь заладил надолго. Капли монотонно стучат по крыше и сбегают причудливыми узорами по оконным стеклам.

Серж Дювалье любил дождь. А наблюдать за бушующим морем – какое удовольствие! Надеть нейлоновый дождевик (в Бретани без этой одежды никак!), обуть резиновые сапоги – и к морю. Смотреть, как волны взлетают высокими валами по береговым скалам, рвутся в небо, а оттуда им навстречу падают дождевые капли, разносимые ветром.

Но сегодня, в субботний дождливый день, Серж решил остаться дома, хотя теплый свитер, дождевик и сапоги были приготовлены в прихожей для морской прогулки. Ему нужны время и спокойная обстановка, чтобы хорошо обдумать свой план. Да и сосед, Пьер Ле Гофф собирался прийти вечером – сыграть партию в «руммикуб».

Настольными играми, благодаря маме, Серж интересовался с детства, и это занятие ему нравилось. Он также любил шахматы и всяческие головоломки. Отличное проведение досуга!

Соседу логические игры давались нелегко, но он по этому поводу не переживал. Наоборот, признавался со смехом, что его обыгрывает даже шестилетний внук, по словам которого дедушка – игрок никудышний. Серж догадывался, что Ле Гофф приходит к нему не столько поиграть, сколько пообщаться: его взрослые дети, сын и дочь, приезжают редко; с супругой, довольно угрюмой дамой, за столько лет совместной жизни обо всем переговорено. Поэтому, когда Серж возвращался в бретонский дом, сосед обязательно находил какой-нибудь предлог для встречи с ним.