Продолжая неподвижно стоять на месте, вовсе не собираюсь подчиняться его тупым приказам. Как бы тяжело ни было, я планировал задержаться здесь, пройтись по комнатам, чтобы прожить мгновения той жизни, в которой меня больше нет. Нет того Флойда. Но есть новый, более зрелый, который теперь в корне отличается от предыдущего.

— Флойд, все хорошо, ты можешь быть свободен, — в мои мысли неожиданно вклинивается мягкий женский голос.

Пухлые губы, накрашенные алой помадой, продолжают говорить что-то еще, пока я уплываю в день, когда намеревался сделать Вивьен предложение руки и сердца. Кажется, тогда был благотворительный вечер, подобный сегодняшнему мероприятию, чье место проведения неизменно. Те же люди, манеры, поведение и общение, та же атмосфера, запах денег, зависти и похоти. Все тоже самое. И девушка, такая же прекрасная, как…

— Хорошо, я буду ждать вашего сигнала, — отвечаю Мии, пока ее ублюдок заторможено соображает, что к чему.

Перекошенная от раздражения рожа Криса когда-нибудь доведет его до нервного тика.

Завязывал бы он с наркотой. Последнее не только плохо сказывается на умственной отсталости, но и на здоровье в целом. Мартинес звереет на глазах, когда Мия позволяет себе подобное, и мне уже страшно за девушку. Сын мафиози явно без тормозов, и отыграться на этой хрупкой, ни в чем не повинной девушке, он не забудет.

— Пошли, — всего-то дергает он ее за руку, направляясь во второй такой же огромный зал, где, судя по всему, ожидается начало благотворительного вечера.

Он спешит выломать ей руку, но девушка даже не реагирует на болезненную хватку безумца. Она оборачивается, устремляя на меня свой ясный взгляд, словно хочет убедиться, действительно ли я последовал ее просьбе. Вопреки всему продолжаю стоять на месте.

Нет уж, вечер в самом разгаре, и Крис определенно что-то задумал. Его сюрприз, о котором он весело щебетал в машине, не вызвал во мне ожидаемого удивления, а значит, Мартинес в состоянии отыграться на более слабом госте благотворительной акции. И я догадываюсь, на ком именно.

Все гости уходят на событие, ради которого здесь собрались, а я следую воспоминаниям, не отпускающим меня ни на секунду, пока нахожусь в этом доме.

Просьбу Мии игнорирую. Ноги сами несут меня по просторной лестнице с ковровой дорожкой на этаж выше. Туда, где существует множество комнат, за закрытыми дверями которых происходило много чего. Но я направляюсь только в одну. В который раз отмечаю про себя, что здесь ничего не изменилось.

Был ли теперь у этого дома хозяин или нет, об этом мне пока неизвестно. Обещаю себе обязательно добыть интересующую меня информацию.

Тем временем золотая ручка двери в спальню родителей скрипит под моими пальцами, приветствуя. Дверь поддается с легкостью, и моему взору открывается картина, как, будучи мальчишкой, я заползал под огромную родительскую кровать королевских размеров, чтобы однажды, выкатившись из-под нее, напугать маму или того, кто первым войдет в комнату.

В тот день я выбрал неподходящее время для детской забавы…

Входя в апартаменты, умом и телом погружаюсь в атмосферу тех времен и того, что здесь когда-то происходило.

Отец как обычно пребывает не в духе. Мать с черствым выражением лица выслушивает его замечания о моем поведении. Я стою в углу комнаты, с надранной задницей и порванной душой, давясь слезами от обиды, наказанный им за то, что брал его дорогие часы, а потом случайно разбил. Но я не разбивал, я их вообще не трогал.

Грег сидит у матери на коленях и презрительно скалится в мою сторону. Никто этого не видит, кроме меня. Никто не верит мне, никто не слышит. Всю жизнь я презирал этого говнюка. Его никогда не наказывали, всегда хвалили и восхищались талантливым ребенком, тем самым взращивая мою ненависть к нему. Отпрыску Уолтера – родного брата отца и моей матери, всегда удавалось выходить сухим из воды. Весь талант его скрывался в уловке и хитрости, но однажды коварство сыграло с ним смертельную шутку.