– Да, герр оберштурмфюрер.

– Слышишь, бой у холма идет?

– Так точно!

– Возьми трех человек. Подойдите вплотную к холму и бросьте наверх пару гранат. Если кто-то выживет и начнет спускаться, приказываю взять живым!

– Слушаюсь, герр оберштурмфюрер!

Четверо эсэсовцев пошли на запад. Шесть человек во главе с Вебером двинулись по следу бойцов советской диверсионной группы.

Акчурин метался с одного участка на другой. Пулемет на бронетранспортере почему-то молчал. Наверное, закончились ленты с патронами.

Капитан подумал, что время он выиграл, можно и начинать прорыв. Тут рядом с ним упали две гранаты на длинных деревянных ручках. Он выбросил ногу, хотел скинуть их вниз, но не успел. Прогремели взрывы. Тело капитана Акчурина, разорванное осколками, отлетело на край холма. Тогда же проявил себя Ремер, принявший командование на себя.

– Внимание всем, подъем на вершину! – приказал он. – Осмотреться, пленить раненых. Подчиненным Альтмана обойти высоту.

Пехотинцы и эсэсовцы подчинились ему. Они с удивлением обнаружили, что холм обороняли всего трое советских диверсантов, оставили их тела на местах и принялись собирать своих.

К Ремеру вышел шарфюрер Ганс Дебиц.

– Это вы подорвали русского пулеметчика? – спросил лейтенант.

– Так точно!

– Молодец! Вебер определил вам последующую задачу?

– Никак нет!

– Тогда отходите к своим у ДОТа. А оберштурмфюрер, как я понимаю, прочесывает местность?

– Так точно!

– Ступайте!

Сержант Лисенко и красноармеец Захаров отошли от укрепрайона примерно на километр. Потеря крови сказалась на сержанте, он чувствовал слабость.

Захаров достал санитарный пакет, но сержант сказал:

– Это после. Немедленно разворачивай радиостанцию, передавай нашим данные об укрепрайоне.

– А ты за это время помрешь? Успею передать. – Он обработал рану, сделал шину из ветки, замотал руку. – Вот теперь свяжемся с нашими.

Очередь шмайсера прогремела совершенно неожиданно. Пули попали в голову Лисенко.

– Твою мать! Немцы. Гриша? Убили, суки!

Захаров дал очередь из ППШ, вытащил из вещмешка радиостанцию, головные телефоны, ключ, рывком забросил на ветви старого дуба антенну. Рядом рванула граната. Осколки ударили в грудь. Связист, истекая кровью, начал стучать ключом.

Вебер всадил в него половину магазина автомата, повредил радиостанцию. Эсэсовцы перевернули второго солдата, рука которого была привязана к телу.

– Готов!

– Этот тоже.

– Как считаете, герр унтерштурмфюрер, успел русский передать данные об укрепрайоне? – спросил шарфюрер, подошедший к Веберу.

– Нет. Если только несколько слов. Ими ситуацию не объяснить. Мы подошли вовремя.

– А у них не может быть резервного связиста?

– Второй связист, может, и был. Но где ты видел, чтобы в диверсионных подразделениях было по две станции. На фронте у русских их нет в ротах и даже в батальонах. Ладно, всем разойтись, искать следы. Возможно, кто-то из диверсантов отошел.

Но следов эсэсовцы больше не нашли. Их и не было. Вся разведывательно-диверсионная группа «Шмель» полегла в тылу противника.

Эсэсовцы вернулись к укрепрайону и там подсчитали потери. Оказалось, что восемь советских диверсантов положили тридцать семь солдат.

Потрепанная колонна с одним бронетранспортером пошла к трассе Градец-Кралове – Брно. Генерал фон Керман наконец-то получил время на долгожданный отдых. Пехотный батальон майора Гофмана занял четвертый сектор укрепрайона «Морава».

Мужчина в безупречном костюме, сидевший за большим круглым столом в гостиной, достал из кармана сигару и специальные ножницы, отрезал конец, чиркнул дорогой зажигалкой, прикурил, взглянул на молодую симпатичную женщину в строгой деловой одежде, сидевшую рядом с ним.