– Господин Пу… Пу… – Белкина из видео душераздирающе икнула и ухватилась за стойку микрофона, чтобы не упасть. – Пуджари немного опаздывает. Приносит свои, так сказать, изни… извинения. – Она попыталась сдуть прядь волос с лица, но вместо этого смачно выдохнула в микрофон, и тот запищал: – Конечно, это он зря так сделал. Наверное, подделывает очередной отчет по клиническим испытаниям. – На этих словах Алина почему-то зашлась диким хохотом, видно, собственная шутка показалась ей гомерически смешной. – Да ладно, ладно, шучу я. Тут же никто никогда эти отчеты не подделывает, – и она картинно подмигнула. – На самом деле старина Пуджари… Вообще-то мы зовем его просто Пупок. Ну знаете, он маленький такой… И важничает… Короче, он хотел рассказать вам про наш новый стимулятор этих… – она постучала по лбу, – серотониновых рецепторов. На основе пять-гидрокситрипта… – На этом Алина застопорилась, не в силах совладать с губами. Размяла их, чтобы повторить, но тут же небрежно отмахнулась. – Да кому какая разница? Всем плевать, да? Такие таблетки, сякие таблетки… У нас тут этих таблеток жо… – Она замолчала и театрально шлепнула себя по губам. – Простите, пожалуйста. Ненаучненько. Анусом ешь, – и захихикала, довольная своим остроумием. – Они же все одинаковые. Все друг у друга тибрят, а? – Она погрозила зрителям. – А потом такие: «Мы вот тут по-другому намешали, в капсулу синенькую запихали – вау! Научный прорыв!» Вон «Байзер» сидят… Видали? Довольные, сучки. Сперли нашу разработку в том году? И типа такие первые выпустили. Выкусите! От этой хрени все равно изжога, тремор и неконтролируемая диарея. Да! И сыпь! Сыпь еще! Что, не верите, да? Не верите? Так я покажу… – И она схватилась за ремень на юбке.

Смотреть дальше было физически больно. Если бы Алина устроила такой цирк на семейном торжестве, ее родные бы от души повеселились – врачи способны оценить шутку, в особенности если шутят над фармацевтами. Если бы Алина вдруг опозорилась на корпоративе в «Викрам» – о’кей, было бы гораздо хуже. Пуджари бы долго дулся за пассаж про пупок, перевел бы ее куда-нибудь в самые низы или даже уволил, но она с легкостью устроилась бы к конкурентам. Но ее угораздило наломать дров именно там, где собрались все ее потенциальные работодатели. Теперь она не просто уволена. Теперь путь в мир фармацевтики для нее закрыт. Это безработный журналист всегда найдет себе пропитание. Там статейку напишет, тут рекламный слоган придумает… А кому нужен безработный провизор? Мет варить в подпольной лаборатории? Правду говорят: общаясь с дураками, вы неизбежно станете одним из них. Подумать только: она перечеркнула всю карьеру из-за какого-то несносного, наглого, инфантильного, самовлюбленного…

– Ты тут, случаем, не замерзла? – раздалось у Алины над головой как раз в тот момент, когда она рисовала в воображении упоительную картину четвертования Глеба. Возможно, если бы тогда, на первом курсе, на занятии по патанатомии вскрывали Глеба, Алина не сбежала бы в ужасе на фармфак и стала бы паршивой овцой в династии врачей.

Поначалу ей показалось, что голос Глеба прозвучал у нее в голове, но нет, во время четвертования людям положено вопить о пощаде, а не вести великосветскую беседу.

– Ты? – Изо рта Алины вырвалось облако пара, похожее на метку «Пожирателей смерти». – Ты… – Она вскочила, стиснув кулаки так, что ногти впились в ладони. – Ты!

– Да я, я, – улыбнулся он. – Глеб, если ты забыла. Будешь беляш?

Алина никогда не страдала от вспышек ярости, но тут глаза заволокло кровавой пеленой, а фитилек терпения, который тлел с момента появления Глеба, догорел до конца.