Из-за розового куста вышло чучело с ружьем наперевес. Чучело было в линялом полосатом халате, в белой косынке, в черных очках и с бумажкой на носу. Ружье чучело держало слегка небрежно, но очень профессионально. Очень, очень профессионально. И целилось ему в живот.

– Погодь, Талька, не пуляй! – закричал тонкий веселый голос из-за спины чучела, от забора, отделяющего соседний участок. – Погодь, я счас Михалыча позову… Михалыч! Иди скорей, Талька счас опять кого-то застрелит!

– Анастасия Сергеевна, не мешайте, – сквозь зубы сказало чучело по имени Талька.

– Не, мы не мешаем, мы тока поглядим чуток… – приговаривала старенькая Анастасия Сергеевна, деловито устраиваясь на табуретке по ту сторону соседского забора. – Михалыч, ну что ж ты такой медленный? Становь свою стулу вот туточки, отседова хорошо видать. Давай, Талька, пуляй, мы готовые…

Они и правда приготовились – два старых мухомора, мухомор со своей мухоморшей, – устроились с удобством, уставились с веселым интересом, ждут, когда его будут расстреливать. Слышал он о криминальной обстановке на этих Выселках, но чтоб до такой степени…

– Она что, правда выстрелить может? – недоверчиво спросил Бэтээр у этих зрителей.

Старый мухомор снисходительно усмехнулся, а старушка – безбожный одуванчик гордо сказала:

– А как же! Талька может! Ишшо ни разу не промазывала… Она у нас мастер спорта по этому делу.

– Бред, – сердито буркнул Бэтээр. – Дичь какая-то. Средь бела дня, при свидетелях… Бред.

Ружье все так же смотрело ему в живот, и рука у чучела по имени Талька ни разу не дрогнула, и старые мухоморы ожидали выстрела в полной уверенности, что дождутся, – но Бэтээр почему-то перестал бояться. В бандитском гнезде так не бывает. Уж очень все… нереально. Театр. И Пульке скорей всего здесь ничего особо страшного не угрожает. Он до такой степени успокоился, что отвел глаза от чучела с ружьем и опять взялся за калитку.

– Та к ты, подонок, своему быку не поверил, значит? – холодно спросило чучело и щелкнуло курком. – Или он тебе ничего не передал? Руки!

Бэтээр опять оторвал ладони от калитки и даже сделал шаг назад.

– Ниже бери, – со знанием дела посоветовала мухоморша от забора. – Слышь, Талька? Ниже, говорю, бери. А то давеча в черного стрельнула, а у него бронежилетка. Тока матерьял порвался…

– Может, вы меня с кем-то путаете? – с надеждой предположил Бэтээр. – Мне никакой бык ничего не передавал. У меня вообще никакого быка нет, и не знаю я никаких быков… Я вообще-то девочку ищу, а то уехала, не сказала ничего – и думай что хочешь…

– Тварь, – спокойно сказало чучело. – Падаль. Я твоему быку сказала: девочку – через мой труп. Но сначала я тебя положу. И пару-тройку твоих быков.

Сейчас она выстрелит, – понял Бэтээр. В живот. Сумасшедшая. Господи помилуй, что же с Пулькой?

– Теть Наташ, не стреляйте! – заорала Пулька, выскакивая из дверей развалюхи и бегом бросаясь к калитке. – Это не Любочкин отец!

– Пулька, стой! Ложись! – закричал Бэтээр.

– Полина, назад! – закричало чучело.

– Это не он! – Пулька повернула на бегу и теперь скакала прямо под прицелом. – Это не ее отец!

– А чей? – подозрительно спросило чучело и подняло ствол ружья к небу.

– Ничей! – Пулька уцепилась за чучело, поволокла его к калитке, смеясь и приговаривая: – Вы его не бойтесь! Это не он! Он хороший! Пойдемте, я вас познакомлю! Это Бэтээр!

– Я вижу, что не подводная лодка, – сердито сказало чучело. – Мне кто-нибудь объяснит, что все это значит?

– Это че ж, не будешь нынче пулять? Слышь, Талька? – разочарованно спросила мухоморша. – Или пока не убирать стулы-то? Может, еще приедет, который нужный?