— Вы уверены, что все получится? — на всякий случай уточняю, мало ли. По телефону меня заверили, а сейчас, может, что-то изменилось.

Она откидывается на спинку и вновь сканирует меня взглядом. Становится неуютно. Я не боюсь, просто энергетика у нее какая-то тяжелая. Я едва справляюсь с ней.

— Если все так, как вы рассказали, — хмыкает она, — то суд обычно на стороне матери.

По-другому и быть не может. Я не пьяница, не наркоманка. У меня есть работа, репутация, в конце концов. На каком основании у меня могут отнять ребенка? Бред какой-то.

— В смысле «если»? — недоуменно округляю глаза.

Меня что, еще и в обмане подозревают? Странная барышня, ей-богу. Может, стоит у нее попросить документы, разрешающие заниматься адвокатской деятельностью? Я бы так и сделала, если бы не рекомендация самого Молотова. В нем сомневаться у меня нет причин.

— По-разному бывает. — Губы Любови едва заметно изгибаются в усмешке. — Вы же ничего не скрываете?

— Нет, я рассказала все, как есть.

— Хорошо. — Она стучит пальцами по столу, думая о чем-то своем. — А эти видео, с вашим мужем в главной роли, что вам присылали, у вас сохранились?

— Нет, я все удаляла, — недовольно поджимаю губы.

Я же не знала, что они мне когда-нибудь пригодятся. Даже не смотрела, что там показывали. А может, и стоило. Но я так верила Илье, что не хотела ничего знать. Как страус, прятала голову в песок, надеясь, что меня не коснется. Меньше знаешь — крепче спишь.

— Жаль. Очень жаль.

— Если это как-то поможет, то я могу попробовать написать тому человеку, — быстро ориентируюсь. — Может, у него остались копии.

— А попробуйте. — Любовь Геннадьевна щелкает пальцами. — А вдруг…

— Хорошо, — поднимаюсь на ноги. — Что-то еще нужно?

— Нет. Я составлю исковое заявление, вам нужно будет приехать подписать. Ну и все. Дальше только ждать.

— Спасибо.

Выхожу на улицу и оборачиваюсь. Так и не могу отделаться от неприятного ощущения. Не нравится мне эта женщина. Но она и не должна мне нравиться. Главное, что профессионал в своем деле. Остальное не важно. Уж личную неприязнь как-нибудь переживу.

***

Около школы сегодня многолюдно. Дети, родители, педагоги. Подруги негромко переговариваются между собой, а я плаваю в безрадостных мыслях. Сегодня надо подъехать подписать исковое заявление. Страшно волнуюсь, но отступать некуда. Мишеньку мне так и не дают увидеть. Илья непреклонен. Сволочь.

Торжественная линейка по случаю первого сентября должна вот-вот начаться. Все стоят на своих местах и ждут отмашки. Как только заиграет музыка, начнется заранее подготовленное представление. Ежегодное событие почти для всех, не считая малышей-первоклассников, что сиротливо жмутся друг к другу. Но пройдет совсем немного времени, и все изменится.

Одиннадцатые классы стоят напротив. Выросли за лето, подтянулись. Совсем взрослые уже. Приветливо улыбаюсь Анюте и едва заметно качаю головой. В ее руках букет белых хризантем. Как и всегда. С шестого класса и каждый год. Вместо классного руководителя она дарит цветы мне. Пожалуй, это единственная вольность, которую Аня позволяет себе на людях. За что я очень ей благодарна.

— Настырная, — беззлобно хихикает Евгения.

О нашей близкой дружбе с ученицей знают некоторые преподаватели. Наша небольшая компания, и все. Я стараюсь не распространяться на эту тему.

— И не говори, — хмыкаю. Действительно настырная, но, может, это и к лучшему.

Чувствую на себе чей-то пронзительный взгляд и зябко веду плечами. Становится не по себе. Оглядываюсь по сторонам, но не замечаю никого необычного.