– Садись рядом, – сказал он Асгвайру.

Тот опасливо и как-то по-детски жалобно смотрел на него, и венн снова отчётливо понял, о чём думал юнец. Он, конечно, боялся путешествия по воздуху, но это было не главное. Ему не хотелось возвращаться домой. Юный сын бортника предпочёл бы идти в страну нарлаков вместе с венном, которого он до сегодняшнего дня знал как Зимогора. У Асгвайра болела сломанная рука, но очень скоро она заживёт. Он сможет служить… носить котомки, чистить оружие, огонь разводить… и учиться, кроха за крохой подбирая драгоценную воинскую науку…

– Садись, – повторил Волкодав.

– Как же я теперь домой-то?… – беспомощно спросил Асгвайр, и губы у него предательски задрожали. – Как покажусь… ведь засмеют… скажут, по носу получил…

– Ты спас жизнь мужчине и не пожалел себя, заступаясь за женщину, – покачал головой Волкодав. – Я горжусь, что узнал тебя. И твой отец будет гордиться тобой.

Некоторое время Асгвайр смотрел на него в безмолвной растерянности. Как так может быть, чтобы жестоко проигранный бой принёс не только насмешки?… Он ещё осознает услышанное, но позже. А пока он только уныло кивнул (в самом деле, не спорить же!) и, не выдержав, умоляюще, чуть не со слезами проговорил:

– Я хотел учиться у тебя, Волкодав…

Венн хмыкнул в ответ:

– А ты устрой, чтобы Имнахар у вас задержался. Пускай он тебя и поучит. Скажешь, я попросил.

Утешение было слабое, но Асгвайр пообещал всё выполнить в точности и с обречённым покорством уселся на разостланную сеть.

Виллин забрался на своего симурана, отдал мысленную команду… шестеро могучих зверей одновременно подались назад, приседая на задние лапы, а потом взяли с места короткий стремительный разбег – сколько позволили прочные верёвки, привязанные к седельным ремням, – и разом оторвались от земли, взвившись в едином прыжке. Согласный удар двенадцати широких крыльев завертел обрывки травы, вихрем понёс песок, комья земли и даже мелкие камешки, вывернутые когтистыми задними лапами.

– Мама!… – совсем по-мальчишески вырвалось у Асгвайра, судорожно вцепившегося в сеть.

Волкодав улыбнулся, щуря глаза.

Эврих заслонился локтем от пыли.

А Имнахар даже не проснулся.

Всадник-виллин поднялся следом за осторожно улетавшей шестёркой, сделал круг над поляной. Рыжий красавец-симуран внимательно смотрел на людей жёлто-карими пёсьими глазами, пофыркивая на лету. Виллин поднял руку, прощаясь. Волкодав с Эврихом ответили ему тем же. Больше всадник не оглядывался. Небесные летуны постепенно удалялись, и, как ни прозрачен был горный воздух, расстояние мало-помалу скрадывало только им присущие силуэты. Когда всадник и семеро зверей, разворачиваясь, потянулись за обрамлённый снежниками голый каменный пик и растворились в лучах вечернего солнца, немногие сумели бы отличить их от обычных орлов…

Волкодав напряг внутренний слух. Он помнил, как жил у Поднебесного Народа после освобождения из каменоломни, как трудно учился мысленной речи. Его спасители по-доброму потешались над его неуклюжестью. Да он и сам понимал, что его тогдашние потуги напоминали естественный язык самих вилл примерно так же, как попискивание «говорящего» скворца – разумную человеческую беседу. Вот Эврих, наверное, выучился бы быстрее и лучше. Он уже и теперь начал неплохо понимать – всего-то за один день!

Сейчас Волкодав просто чувствовал вдалеке молчаливое присутствие вилл. Если он позовёт их или попросит о помощи – они отзовутся. Но сами попусту навязываться не будут…

– Волкодав!… – почему-то шёпотом окликнул его Эврих. – Эти… как их… виллы, они что… все мысли читают? Всё, о чём думаешь?… Как же они между собой-то?…