– До свидания, доктор, – сладко зевая, произносит сын.

– Не болей, а, главное, будь осторожен, – растягивает губы в улыбке врач. – Всего хорошего.

Наконец-то я могу выдохнуть. Напряжение сегодняшнего дня постепенно сходит на “нет”. В данный момент мне просто хочется поскорее добраться домой и лечь спать, обняв свою кровиночку.

– Ну как ты, спортсмен? Едем домой? – только сейчас замечаю, что и на лице Максима проявляются следы усталости.

– Да, я хочу спать, – мой мальчик в очередной раз зевает и крепко обнимает меня за ногу одной рукой.

Мы возвращаемся в автомобиль Воскресенского, еле передвигая ноги. Кажется, нашей троице не мешало бы отдохнуть. Чувствую себя как выжатый лимон и отчаянно борюсь со сном, когда машина трогается с места.

– Ну и натерпелся ты, Илюха, сегодня, – вздыхает Максим, выворачивая на автомагистраль. – Легко отделался. Будь аккуратнее в следующий раз. Напугал нас всех.

– И даже тебя? – сонным голосом спрашивает Илья.

– Конечно, – совершенно серьезно произносит мужчина.

– И поэтому ты повез меня в больницу? – летит очередной вопрос.

– Да, я должен был знать, что с тобой все хорошо, – улыбается Воскресенский.

– Максим, ты такой хороший. Я хочу, чтоб ты был моим папой, – закрыв глаза, неожиданно произносит сын, после чего проваливается в сон.

Мы снова встречаемся глазами с Максимом в зеркале заднего вида. Во взгляде мужчины пляшут озорные искорки в то время, как я напряжена до предела. Нервно сглатываю, натягивая на губы едва заметную улыбку. На мое счастье, уже через секунду Воскресенский переводит все свое внимание на дорогу, и я облегченно выдыхаю, чувствуя как нервное напряжение спадает.

– Спасибо, Максим, я в неоплатном долгу перед тобой, – говорю я, как только мужчина сворачивает во двор дома моих родителей.

– Перестань, – он паркуется рядом с подъездом и глушит двигатель.

– Зачем ты припарковался? – удивленно таращусь на него. – Я сама справлюсь.

– Вики, я не сомневаюсь. Но я здесь, а пацан уснул. Донесу его до кровати. Давай, бери сумку и выходи из машины, – мужчина поторапливает меня.

Нет никакого желания спорить с Максимом. Да и родителей дома нет, поэтому можно не волноваться, что при виде Воскресенского посыпятся ненужные вопросы. В первую очередь от папы.

Я вставляю ключ в замочную скважину, но он не проворачивается. Дверь оказывается незапертой, а, открыв ее, перед нами возникает удивленное лицо моего отца. Черт! Похоже, этот день не закончится никогда.

– Добрый вечер! – первым здоровается Макс. – Вики, куда его положить?

– Добрый вечер! – в один голос ошарашенно произносят мама с папой.

– Дальняя комната, – указываю рукой в сторону спальни и добавляю, – спасибо.

Воскресенский, кивнув родителям, медленно двигается в комнату, оставляя нас троих наедине. Прикрыв глаза на секунду, делаю глубокий вдох через нос. Взгляд двух пар глаз прожигает во мне дыру, заставляя меня говорить о том, о чем я категорически не желаю.

– Ну что? – шепотом произношу я, поглядывая на дверь нашей с сыном спальни. – Что вы так смотрите?

– Это он? – прилетает вопрос от отца.

– Ты просто поражаешь меня, папа! – взрываюсь я. – Неужели тебя больше совсем ничего не интересует? Может, спросишь, что с Ильёй? Почему его ручка перебинтована? Или тебе наплевать на это?

– Ты забываешься, дочь! – рявкает он. – Я вижу, что с ребенком все в порядке. Он мальчик четырёх лет. Ссадины и ушибы – это совершенно естественно. Неотъемлемая часть детства. Другой вопрос наиболее актуален в данную секунду.

– Саш, подожди ты со своими расспросами, – взволнованно отмахивается мама. – Дочка, что с Илюшей?