Еще раз обошла квартиру, заглянула во все ящики, проверила полки и, отбросив подальше сомнения, покинула квартиру.

Бабушку о приезде я не предупредила, но она и так знала, что я вернусь на днях, поэтому мой визит не будет для нее неожиданностью. А вот как сказать ей об отъезде, чтобы не волновалась и не заподозрила чего? И в то же время намекнуть, что увидимся мы теперь не скоро.

Автобус вильнул на знакомом повороте, проехал сельский магазин, клуб и остановился на нужной мне остановке.

Ну вот и приехала. Я ухватила покрепче дорожную сумку, перекинула через плечо рюкзак и зашагала к знакомому дому.

Яблонька, посаженная несколько лет назад у родного забора, разрослась так, что я не сразу разглядела дорогую машину у ворот. Мазнула взглядом, проходя мимо, прикрыла калитку, потрепала пса, бросившегося под ноги с радостным лаем, и встала как вкопанная, столкнувшись с задумчивым взглядом... Саши.

Он стоял чуть в стороне от входной двери, ближе к сараю, с сигаретой в зубах.

– Ты? – чуть было не уронила сумку от удивления.

– Не ожидала? – усмехнулся он, затушивая сигарету в старой консервной банке, и шагнул ко мне.

Протянул руку в немом предложении помощи. Я кивнула, отдавая вещи, за которыми он тянулся. В нос ударил терпкий запах табака и дорогого парфюма. Проник в легкие, вызывая легкое головокружение и выбивая почву из-под ног.

– Ты говорил, что приедешь через несколько дней...

Саша с преувеличенной заботой снял с моего плеча рюкзак.

– А ты надеялась воспользоваться этим временем и сбежать? – шепнул, склоняясь к уху, чтобы не услышала бабушка, спешащая ко мне навстречу.

Все-таки он догадался.

Или решил перестраховаться?

– Ника! Здравствуй, моя хорошая! Как ты вовремя, – заключая меня в объятия, обрадовалась она. – Девочки скучают, спрашивают о тебе постоянно. Засыпают плохо. Поесть не уговоришь. Вчера совсем раскапризничались, не могла сладить с ними.

Я вбежала в дом, уже с порога слыша их голоса. Приоткрыла дверь, заглядывая в комнату. В углу лежала пара кукол, по полу рассыпаны цветные кубики, а в центре красовался большой плюшевый медведь с блестящей шерстью, вокруг которого скакали мои красавицы.

– Мама! – Первой меня заметила Леся. Она бросила игрушку, споткнувшись о нагроможденную башенку из кубиков, и подбежала с явным намерением залезть на ручки. – Мама, смотли, какого миску нам папа пливез! И куклу. Она лазговаливает. А есе он меня на сее катал! – взахлеб начала рассказывать дочурка.

– Папа, мама тозе плиехала! – среагировала Яна, промчавшись мимо меня.

Я обернулась, глядя, как Саша подхватил дочку на руки, как прижался к ней щекой и закрыл глаза, улыбаясь искренней доброй улыбкой. Как меняется выражение его лица при взгляде на ребенка – опасный жестокий хищник на время превращается в ласкового домашнего кота.

Под ребрами тоскливо защемило от этой картины. Девочкам явно не хватало отца.

– Ника, проходи. Кушать будешь? Я как раз только что закончила готовить. Картошечка, салатик, огурчики соленые? Котлет нажарила вот, – засуетилась подошедшая бабушка.

– Если только немного, – прекрасно понимая, что отказа она не примет, спустила непоседу с рук.

Леся тенью скользнула к Саше, вцепившись в штанину. Девочки были слишком маленькие, чтобы помнить дядю Сашу, поэтому с чисто детской непосредственностью приняли его за папу, которого не видели два месяца. Я не смогла сказать им, что его больше нет, и сомневаюсь, что они бы поняли. А сейчас... было как-то нечестно подменять им их отца дядей, пусть и искренне любящим.

– Леся, Яна, это не папа... – начала было и осеклась, напоровшись на острый, как бритва, взгляд темно-карих глаз.