— Я уже не ребенок, — возмущенно ответила я, выпрямившись, и скрестила руки на груди.

— Ты моя дочь. И я не просто так запрещаю тебе покидать общину, пока твои силы не проснулись. Ты сама прекрасно знаешь почему, — произнес отец ровным тоном и покачал головой.

— Я смогу постоять за себя! — выкрикнула я в ответ и уверенно шагнула вперед, бросив на стол кинжал, орудовать которым меня научили еще в детстве. Я с яростью посмотрела в вечно холодные глаза отца.

— Ярослава, это не позволительное поведение для дочери главенствующего! — выкрикнул один из старейшин.

Авдей всегда возмущался, когда я что-то делала по-своему, а не по правилам. Он упорно считал, что я должна была сидеть дома и заниматься женской ерундой, а сражаться на мечах — удел парней. И никакие мои доводы на старейшину не действовали. Одна надежда была на то, что в скором времени у меня проявятся свои силы и эта чрезмерная опека закончится.

Я не вандери, моя душа не странствует, но благодаря силовой совместимости моих родителей, могу получить власть над стихиями или творить прочие чудеса. Возраст у меня был уже подходящий для этого, но силы еще не проявились. Отец говорит, что этим я в маму. Зато от отца я переняла целеустремленность. А еще я внешне была на него похожа: темно-русые волосы, ярко выраженные скулы и тонкий прямой нос. А главное, у меня были его глаза, за которые он, верно, и прощал мне мои сумасбродные выходки.

Вот и на этот раз распылялся лишь старейшина.

— Александр, ты не должен закрывать глаза на такие выходки. Ярослава совсем от рук отбилась, — занудствовал седовласый старик, тряся морщинистыми руками. — Что люди скажут? Как ты дальше будешь управлять общиной, если не можешь повлиять даже на родную дочь?

— Ярослава, иди к себе в комнату, — спокойно произнес отец, устало потерев лоб.

— И чтобы неделю оттуда не выходила! — добавил старейшина и хлопнул ладонью по столу.

Я со злостью схватила свой кинжал со стола и бросилась прочь. Я все равно докажу всем, что могу больше, чем простая девчонка. Да даже больше, чем некоторые парни! И однажды они все признают меня достойной, чего бы мне это не стоило.

Я сидела в своей комнате и со злостью колотила подушку, в то время как все мои друзья тренировались на площадке под окном. Это было слишком мучительно для меня. Я не могла долго сидеть в четырех стенах. Нужно было срочно что-то придумать. Я решила поговорить с мамой, чтобы она уговорила отца смягчить мое наказание. Когда она заглянула ко мне, чтобы пожелать спокойной ночи, я не отпустила ее без разговора.

— Я с ума сойду сидеть здесь целую неделю, — пожаловалась я маме. — Поговори с папой, а?

— Отец тебя наказал? — удивилась она и присела ко мне на кровать.

— Это дед Авдей. А папа с ним согласился, — с обидой произнесла я.

Мама взяла меня за руку.

— Я поговорю с отцом. Уверена, что ему не все равно на тебя, дорогая. Просто он не показывает этого, — спокойным голосом ответила она. — И Авдей тоже по-своему заботится о тебе. Ведь ты снова подвергла себя опасности.

Я лишь что-то пробурчала маме в ответ.

Я знала, что на вандери раньше велась охота. Им приходилось выживать, прячась на территории общины. Но эти времена прошли. Покидать общину уже давно было безопасно, разве что бояться стоило только редких разбойников из соседних окрестностей. Но, обладая силами вандери или оружием, можно было справиться и с ними. Поэтому я искренне не понимала, почему меня так щепетильно оберегали, отгораживая от внешнего мира? И почему дорога в Медгер для меня была безоговорочно закрыта?