И как ни пытались отвертеться от ответа девушки, им все же пришлось признать, что да, это именно он. Только без панамки. Впрочем, ботинок на теле тоже не было. Равно как и носков. Тело лежало, широко раскинув руки и ноги, словно покойник принимал солнечную ванну. Вот только место он для этого выбрал больно уж неудачное.

– Хотя если он ловил рыбу в роднике и пытался подсластить плавательный бассейн, то мог и в ельничке среди ночи на мокром мху улечься позагорать, – пожала плечами Кира. – А где его ботинки?

– Вон там, – кивнул головой Борис в сторону. – А вон там носки и часы.

– Посмотри, – пихнула подругу в спину Леся, – как он странно лежит.

– Да уж вижу!

– Нет, ты посмотри, – настойчиво повторила Леся. – Он как раз в центре камней лежит.

Кира посмотрела и тут же поняла, что имела в виду ее подруга. Если бы расположенные полукругом камни мысленно продолжить до полной окружности, то тело убитого находилось бы как раз в центре ее.

– Возможно, это случайность, – сказала Кира.

– Не знаю, – покачала головой Леся. – И посмотри, если мысленно провести линию по длине ноги, то на правом луче будет стоять правый ботинок, на левом – левый.

Посмотрев повнимательней, Кира поняла, что подруга права. Мало того, выяснилось, что руки убитого словно тянутся к аккуратно сложенным носкам и часам, положенным на том же расстоянии от тела, что и ботинки. И даже панамка находилась строго над головой убитого. Примерно на том же расстоянии, что и остальные предметы.

– Если бы я не знала, что его убили, то подумала бы, что это он сам, – прошептала Кира на ухо подруге. – Мне кажется, такая шуточка была бы вполне в его духе.

– А… А его в самом деле убили? – запнувшись, все же задала вопрос Леся, повернувшись лицом к Борису.

Ее смущение было вполне закономерным. Никаких видимых повреждений на теле видно не было. Ни следов крови, ни синяков, ни налипшей хвои, ни грязи. За свою жизнь покойный тоже, видимо, не счел нужным сражаться. Потому что оставшаяся на нем одежда – тот же свитер грубой домашней вязки с красивыми узорами и легкие брюки – осталась чистой и целой.

Тем не менее Борис угрюмо кивнул и промычал:

– Угу!

И, обратившись к парню, который, словно рысь, ходил кругами возле места преступления, что-то высматривая на земле, Борис крикнул:

– Василь, уже можно? Ты уже все осмотрел?

Парень молча кивнул.

– Идите сюда! – поманил Борис за собой подруг.

Они послушно последовали за ним. Борис подвел их к телу и присел на корточки возле трупа. Осторожно отвернув голову убитого в сторону, он показал на маленькое отверстие между плечом и шеей, в котором свернулось несколько капель крови.

– Его ударили в сонную артерию чем-то очень тонким и острым, – сказал Борис. – Удар был один. И он оказался смертельным.

– Когда его убивали, парень находился в вертикальном положении, – произнес Василь и пояснил: – Конечно, я не настоящий специалист, я еще только учусь, поэтому всего не знаю. Но такой удар можно нанести, только когда человек стоит. Это я вам точно скажу.

Борис молча кивнул, видимо, соглашаясь с парнем.

– И еще, – ободренный его молчаливой поддержкой произнес Василь, – убили его не здесь. А вот орудие убийства оставили в ране, потом убитого привезли сюда и его тело уложили, расположив таким странным образом. И уже только потом орудие убийства извлекли из раны.

– Почему так? – прошептала Леся, чувствуя, как к горлу подступает тошнота.

– Видимо, не хотели испачкаться, – пожал плечами Василь. – Если бы оружие из раны извлекли сразу же после удара, то неизбежно пошла бы кровь. Но когда тело доставили сюда и извлекли орудие убийства, крови почти не оказалось. У трупов кровотечений не бывает, сердце-то ведь уже не бьется и кровь по венам и артериям не гонит.