Болтливость Вейриоль была на руку. Пушкин терпеливо выслушал.

– Расчет за платье сегодня?

– Ну конечно… Таков порядок… Оно совсем готово… И я вам скажу: в нем Тася выглядит чудесно, вы не находите?

– За платье должно быть заплачено сорок рублей?

Мадам не сдержала удивления.

– Впервые за пять лет, что держу модный салон, встречаю мужчину, который разбирается в цене платья. Обычно господа жалуются на дороговизну. Вы поразили меня.

Комплимент Пушкин отставал без внимания. Не надо угадывать, если знать, сколько денег было в сумочке Юстовой.

– Когда мадемуазель появилась у вас в салоне?

Вейриоль задумалась и даже взглянула на большие часы в футляре, качавшие маятник в углу.

– Вероятно, часа два тому…

– Юстова была одна?

– О да, приехала без матушки и дружки.

– Разве так принято? Кто-то должен оценить платье невесты…

– О, вы правы. – Вейриоль совсем не понравилась осведомленность господина из сыска. – Тася – самостоятельная барышня, желала все принять сама…

– С ней были ваши портнихи?

– Нет, – излишне быстро ответила мадам. – Тася экономила, где могла… Она сама надевала платье и смотрела в зеркало…

– Почему закрылась на ключ?

Пряча раздражение за улыбкой, Вейриоль только руками развела.

– Ну, это же девичья стыдливость… Так объяснимо…

– Разве у вас могут появиться мужчины?

– Конечно нет! – излишне резко ответила она. – Тасе хотелось в тишине, быть может, проститься с девичьей жизнью… Выйдя из моего салона, у нее больше не будет случая побыть одной… Я понимаю чувства барышни, не беспокоила ее…

– Куда выходит дальняя калитка сада? – спросил Пушкин.

– На соседний переулок… Но почему вы…

– Кто поднял тревогу и заставил взломать дверь?

Вейриоль была готова к вопросу.

– Уже рассказала господину приставу: такая странная дама в дорожном платье… Пришла, хотела видеть мадемуазель Бабанову… Я предложила ей подождать… Потом ворвалась какая-то девица, стала стучать в дверь примерочной, устроила скандал, убежала… Эта дама стала требовать вызвать полицию… Побежала за городовым, приказала ломать дверь… Потом стала распоряжаться, удивительная невоспитанность… Если она баронесса фон Шталь, так разве ей все позволено?

С этим Пушкин готов был согласиться.

– Вам знакома девушка, что стучала в дверь?

– Не имею чести знать, – ответила Вейриоль, глядя прямо.

– Что она желала?

– Вероятно, подозревала измену…

– Неизвестная барышня предполагала, что мадемуазель Юстова не одна, а с ее женихом. Или с мужем…

– Да это просто какая-то сумасшедшая! – резко ответила Вейриоль. – Поверьте, такие происшествия у нас бывают чуть ли не раз в неделю… Женская ревность не знает преград…

Достав черный блокнот, Пушкин раскрыл чистый лист.

– Опишите ее, составим словесный портрет.

Хозяйка салона оглянулась к приставу, будто ища защиту, но тот был чрезвычайно занят разглядыванием занавесок на окне. Как всегда: когда нужна помощь, от мужчины не дождешься…

– Но как я могла запомнить? Она влетела, стала ломиться в дверь и убежала.

Блокноту не суждено было получить новый рисунок.

– Для чего утюг в примерочной? – спросил Пушкин.

– Вечная необходимость… Иногда шов разгладить, иногда плиссе закрепить…

– Сельтерской водой угощаете клиенток?

Вейриоль простила такую наивность.

– Смотря по клиентке, – ответила она. – Кому чай подаем, кофе, а кому и бокал вина…

– Мадемуазель Юстова заслужила минеральную воду?

– Вы шутите? – Кажется, Вейриоль обиделась. – С какой стати угощать Тасю дорогим напитком? И так ей существенную уступку на работу портних сделала… С нее и того довольно будет…

– Вы уверены, что мадемуазель Юстова в примерочной была одна?