–Извините, ради бога! –зашептала я, подняла лоскут и протянула ему. –Вот, возьмите. Я не хотела. Правда! Это ненарочно! Господи, как неловко вышло!

–Да не переживайте! Это всего лишь тряпка, –отмахнулся он.

–Это очень дорогая вещь. Я занималась пошивом, так что разбираюсь, – я снова попыталась сунуть ему в руку лоскут.

–Это тряпка. Дорогая, пафосная, но тряпка. Тут вот вся жизнь трещит по швам, и ничего, справляемся. Извините меня за резкость, девушка! Обычно не позволяю себе так разговаривать с дамами, –он скинул пальто, остался в темно-синем пиджаке, облегающем мощную фигуру с широкими плечами, и таких же темно-синих брюках.

Пригибаясь, он побежал прочь, на соседнюю улицу. Видимо, оставил там машину. Такие, как он, пешком не ходят. На минуту задержался на углу, швырнул пальто в мусорный бак и скрылся в подворотне.

На душе стало мерзко до невозможности. Я вдруг увидела себя со стороны. Сижу за чужой машиной, слежу за мужем. Вся в снегу, замерзшая, заплаканная, а еще грубая и дерзкая. Какая муха меня укусила? Господи, как же я дошла до жизни такой?

Короткими перебежками, пригибаясь, я добежала до мусорника. Пальто лежало сверху. Быстро цапнув его, я бросилась бежать к машине, которую припарковала на соседней улице.

Замерзшие руки соскальзывали с руля и панели управления. Скорее завести машину, включить печку и прочь отсюда! Домой, к сыну. Не могу я больше видеть этого всего!

Машина завелась. Тепло быстро разморило меня. Пальто незнакомца лежало на пассажирском сидении, сиротливо сжавшись. Ну и зачем я его взяла? У меня же никаких контактов этого мужика. Разве что в карманах что-то заваляется.

Чувствуя себя преступницей и одновременно дурой –какое сочетание, а? – я быстро обыскала карманы. В них обнаружился айфон последней модели, я такие видела в рекламе, и элегантная черная пластиковая визитка, на которой белели четкие белые буквы:

«Платон Александрович Аверин, арт-дилер, картинная галерея «Лунный свет».

Дальше шли номера телефонов и адрес. Адрес был знакомым. Это явно где-то на Патриках, здесь, неподалеку. Да, непростой мужик. И имя такое, как и он сам, претенциозное: Платон. Телефон я сразу отключила, чтобы не разрядился.

Поэтому этот мужик с такой легкостью швырнул в мусорный бак дорогую

вещь. Вот в чем я разбираюсь, так это в пошиве одежды. Семь лет отработала портнихой в ателье-бутике. Умение шить, которое передалось мне от бабушки, очень выручило, когда мы с Димой только переехали в Москву. Денег было мало. Муж свой бизнес только начинал. А нашему сыну Сереженьке было совсем плохо. Нужны были лекарства, операции, реабилитация –адова куча денег. И ухаживать за ним некому было, кроме меня. Одни мы с Димой в Москве были.

Муж с утра до ночи на работе пропадал. Я сыночком нашим занималась. А по ночам шила. Мне в ателье работу на дом давали. Хозяйка ателье, модный дизайнер Ульяна Сериенко, по показам моталась по всей Европе. А ателье держала на своих плечах ее правая рука Виолетта Соломоновна. И помогала мне во всем: то совет мудрый даст, то денег на лекарства сыночку подкинет, то с Сереженькой посидит, заодно и борща наварит и котлет нажарит, а то и просто развеселит. Или по голове погладит и улыбнётся:

–Ничего, шкильда-селедка, прорвемся! Замуж ты же вышла при своей сиротской конституции. Нашелся один шлимазл, то есть, неудачник, который согласился на твоих костях грохотать и ребра пересчитывать, так и остальное приложится.

Сама Виолетта была высокая, полная, яркая брюнетка с грудью шестого размера. Знойная женщина –мечта поэта. А я и до замужества была худенькая, а как с Сереженькой беда случилась, так совсем высохла. Все шмотки с меня падали. Перешивать постоянно приходилось. Поэтому Соломоновна меня и прозвала шкильдой-селедкой. Ее помощь была незаменима, когда ты одна в чужом городе, а на руках больной ребенок.