Вместо ответа Андрей щелкнул брелоком, и припаркованная неподалеку «БМВ», пискнув, приветливо моргнула фарами.

— У меня есть машина, — Ионов все же не сдержался и усмехнулся, но я пропустила это мимо ушей. Когда-нибудь черная полоса в жизни закончится, и я поставлю себе памятник за терпение.

Автомобиль Андрея был не новым, но ухоженным. Чувствовалось, что владелец посвящал ему много времени. Хотя чему я удивляюсь, сомневаюсь, что Ионову удавалось нормально общаться с людьми, поэтому приходилось ограничиваться машиной.

Водил парень достаточно аккуратно. Не Сергей Валентинович, конечно, но, по крайней мере, он не тупил на каждом светофоре и не пытался выпендриваться, подрезая других участников движения.

Сидя на пассажирском месте, вздохнула с тоской, вспомнив о печальной судьбе Принцессы. А ведь тогда, когда Ионов ремонтировал мою машину в прошлый раз, я, ослепленная гневом, даже не потрудилась спросить, все ли он исправил, и что вообще приключилось с автомобилем.

Нет, конечно, сейчас я не собиралась устранять пробелы в знаниях, но, возможно, когда-нибудь…

— А что с твоей машиной?

Он что, мысли мои читает?

Чтобы проверить теорию, уставилась на Ионова и беззвучно раз десять сказала ему о том, что он придурок.

— Ты сейчас смотришь так, как будто пытаешься на невербальном уровне сообщить о том, что считаешь меня придурком.

— Слушай, а у тебя ясновидящих в роду не было? — съязвила, хотя, отвернувшись к окну, искренне улыбнулась, однако Андрею это знать было необязательно.

— Так что с машиной?

— Не знаю, мне пока не до нее, — ответила расплывчато — не просить же Ионова взглянуть на Принцессу из благородных побуждений.

— Ясно, — парень не стал приставать с расспросами, и я вновь погрузилась в собственные мысли.

К этому времени память вернулась в полном объеме, и в голове все чаще всплывал разговор с мамой, поведение которой мне по-прежнему казалось уж очень странным, поэтому, не без труда выудив из сумки мобильник, открыла мессенджер и написала ей сообщение о том, что завтра планирую заехать домой.

Ответ пришел практически сразу. Короткое «Ок», которое так сильно отличалось от привычных маминых фраз, балансирующих где-то на границе поддержки и добрых семейных поддевок.

Еще пару минут смотрела на телефон, ожидая каких-нибудь слов со стороны родительницы, но в итоге экран потух, а новых сообщений так и не появилось.

Разобраться с документами удалось достаточно быстро — город, словно сжалившись после вчерашних приключений в метро, предоставил нам практически зеленый коридор, позволяя быстро перемещаться по записанным Катериной Максимовной адресам.

Метро…

Когда Ионов остановил автомобиль возле последнего офиса, куда требовалось заехать, меня вдруг осенило.

— Подожди, а вчера у тебя тоже была машина?

— И вчера, и позавчера… И еще пару лет до этого дня.

— Тогда… — я сделала паузу, понимая, что начинаю закипать. — Тогда почему мы поехали на метро?!

Кажется, наблюдение за метаморфозами, происходившими с моим лицом, доставляло парню удовольствие, потому что, когда он, пожав плечами, решил ответить, на губах играла широкая улыбка.

— Ты так мило смотрелась с этой коробкой, не хотел разрушать идиллию.

— Придурок!

— Ну вот, ты все-таки сказала это вслух, — рассмеялся Андрей и, не дожидаясь моего ответа, вышел из машины.

Придурок! Абсолютный неисправимый придурок!

Интересно, существуют ли способы стирать самонадеянную гадкую улыбочку с лица раз и навсегда? Я сейчас про агрессивные способы! Потому что еще несколько минут наблюдения за Ионовым, и я за себя уже не ручаюсь.