Первым на допрос Дюбуа вызвал Дронго, справедливо считая его главным свидетелем.

В комнате, кроме Дюбуа, находился также Стивен Росс, встревоженный и взволнованный происходящим. Для него, блестящего ученого и специалиста, такое жестокое преступление было ошеломляющим событием.

Допущенный на допросы, он молча сидел в углу, стараясь не мешать Дюбуа.

– Вы не привезли с собой документов? – спросил Дюбуа. – Еще вчера я обратил внимание, что, несмотря на вашу французскую фамилию, вы не знаете французского.

– Я действительно знаю недостаточно ваш чудный язык, но это скорее моя беда, чем вина, – ответил Дронго.

– Вы приехали сюда по просьбе мистера Харрисона?

– Да. Об этом меня просил и мистер Росс.

Росс, сидевший в углу, кивнул головой, не решаясь прерывать допрос.

– Вы понимаете, как это все некрасиво выглядит? – спросил Дюбуа, пристально глядя на Дронго своими маленькими проницательными глазками. – Вы не знаете французского, но выдаете себя за француза; впервые приезжаете на виллу, и тут же происходит убийство; вы впервые вчера увидели Харрисона, и его сразу убивают. Очень неприятные совпадения. Простите, мистер… Леживр, но я послал запрос насчет вас в ООН и Интерпол. Надеюсь, вы правильно понимаете мои мотивы?

– Не беспокойтесь, мистер Дюбуа. Я все понимаю правильно. И потому отвечу на любые ваши вопросы.

– Благодарю вас за понимание ситуации, – вздохнул Дюбуа. – Мне очень хотелось, чтобы в этом щекотливом деле мы поняли друг друга.

– Я был свидетелем данного дела, причем главным свидетелем. При подозрениях в убийстве нельзя исключать любые, даже самые невероятные версии, – предположил сам Дронго.

– Вы действительно слышали крики Харрисона? – спросил Дюбуа.

– Конечно, я узнал его голос.

– И вы сразу выбежали в коридор?

– Да, почти сразу. Марта Холдмен была со мной. Мы услышали крики и выбежали в коридор. Затем добежали до двери, и здесь, я это точно помню, мы услышали крики еще раз. Вот тогда я начал выламывать дверь.

– А когда вы ворвались в комнату, Харрисон был мертв?

– Да, он лежал на полу весь в крови, не подавая никаких признаков жизни. Здесь Марте Холдмен стало плохо, и я побежал в гостиную позвать людей и взять стакан воды. Едва я добежал до гостиной, как здесь уже были Стивен Росс и Боб Слейтер.

– А какое впечатление производит на вас этот Слейтер?

– Он художник, творческая личность. Видимо, тайно вздыхает по Анне Харрисон. Но ничего серьезного у них наверняка нет. Слейтер слишком мягок и нерешителен, а Анна Харрисон явно не захочет рисковать своим положением, связываясь с таким любовником.

– А ваш друг Стивен Росс? – спросил Дюбуа, бросая быстрый взгляд на своего учителя.

Дронго покачал головой:

– Мы знакомы более десяти лет. Это абсолютно исключено.

– В таком случае, – раздраженно сказал Пьер Дюбуа, – мне остается предположить, что этот убийца испарился, исчез, не оставив никаких следов. Не мог же его унести на самом деле дьявол.

– Конечно, не мог, – согласился Дронго, – надо думать. Здесь скрыта какая-то тайна.

– Как этот чертов убийца мог выстрелить и куда он дел оружие? – зло сказал Пьер Дюбуа. – Может быть, он стрелял из окна?

– Не получается, – покачал головой Дронго, – я сразу же осмотрел оба окна. Вы напрасно так волнуетесь. Может быть масса способов уйти незамеченным даже из закрытой комнаты. Если бы дверь не была закрыта изнутри, я бы мог предположить, что голос и крики Харрисона просто записали на магнитофонную лету. Сначала убийца стреляет в Харрисона, а затем, выходя из комнаты, включает магнитофон. И когда мы прибегаем, там уже никого нет.