– Что же произошло?

Я говорю, что мы должны вернуться к Генри. С 23 декабря он гостил у Гамильтонов в Ньюпорте. Они с Ричардом решили поехать поездом, шедшим из Эдинбурга, не экспрессом, а обычным поездом, который останавливался на бесчисленном количестве маленьких станций и после проезда по мосту должен был прибыть в Данди в 7.15 вечера. Это было воскресенье, 28 декабря, и в тот день разразилась сильная буря с ураганным ветром и ледяной крупой. Тем не менее двое друзей не видели причин откладывать путешествие. Они договорились, что на железнодорожном вокзале Тей-Бридж их встретит карета лорда Гамильтона.

Приблизительно за час до того, как они собирались покинуть дом родителей Ричарда, Генри получил телеграмму. Экономка Годби-Холла сообщала, что его мать быстро угасает, и Генри должен приехать как можно скорее, если хочет застать ее в живых. Мы не знаем, что думал об этом Генри. Он с нетерпением ждал визита в замок Лалох и, по всей видимости, предпочитал общество Ричарда Гамильтона всему остальному. В любом случае мать не узнала бы его – и скорее всего уже скончалась бы, пока он добрался бы до Йоркшира.

– Он поехал?

– В Годби? Попытался. Отказался от мысли о замке Лалох.

– Готова поспорить, только потому, что телеграмму видели другие, – замечает Джуд. – Если бы Генри был один и никто не видел мальчишку, доставившего телеграмму, он выбросил бы ее и сделал вид, что ничего не получал. Я его знаю.

– При необходимости Генри выбросил бы и приказ об освобождении из тюрьмы. Он был бы мертв, если бы сел в тот поезд.

– И тебя бы здесь не было, – говорит Джуд и берет меня за руку. – Я рада, что он получил телеграмму.

Я тоже, отвечаю я и прибавляю, что, возможно, Генри был не таким черствым, как ей кажется. Вне всякого сомнения, он любил мать и исполнял свой долг перед ней. Друзья отправились на станцию вместе, но Нантер ждал поезда на юг, а Ричард – на север. Естественно, поезд Генри так и не пришел. Он ждал, поезд задерживался, и Генри, наверное, спрашивал, что случилось, но ему отвечали, что телеграфное сообщение между Файфом и Данди прервано, поскольку буря повредила провода. Что он делал в эти часы, а затем и несколько следующих дней, нам неизвестно. Может, вернулся в дом Гамильтонов и оставался там. А может, ждал на станции, надеясь, что придет следующий состав. Не подлежит сомнению, что Генри пытался выяснить, что случилось с поездом на мосту через Ферт-оф-Тей. Он мог оставаться на вокзале всю ночь, верный своей великой дружбе с Ричардом Гамильтоном, – а возможно, и любви к нему. Наверное, он очень волновался, просто места себе не находил, но в конечном итоге должен был где-то провести оставшееся до утра время. В эту ночь умерла его мать.

– Откуда ты все это знаешь? – спрашивает Джуд. – Никогда не поверю, что Генри писал об этом в дневнике.

– Из очень длинного письма Кэролайн Гамильтон Ситон своей кузине из Леучарса.

Тем временем Ричард Гамильтон сел на поезд; всего пассажиров было около девяноста человек. Буря усиливалась. Нет никаких причин полагать, что машинист локомотива превысил предписанную скорость, двадцать пять миль в час. Поскольку в катастрофе никто не выжил, то у нас нет свидетельств очевидцев о происходившем в поезде, о силе бури, о том, боялись ли пассажиры. Тут Джуд – все-таки она издатель – вдруг вспоминает, что А. Д. Кронин в романе «Замок Броуди», опубликованном в 1931 году, описал крушение глазами пассажира.

– Но знать наверняка он не мог, – прибавляет она.

Никто не мог. Человек по фамилии Лоусон, живший в Данди, на Виндзор-Плейс (по сообщению газеты «Таймс» от 29 декабря 1879 года), в день катастрофы в восьмом часу вечера вышел на улицу вместе с приятелем. Они рассуждали о яростном юго-западном ветре и о том, решится ли поезд из Эдинбурга проехать по мосту в такую погоду. Они обвели взглядом цепочку огней на нижних пролетах и высоких распорках, а потом замерли, увидев яркую вспышку. Эта вспышка была похожа на огненный водопад, низвергавшийся в воды залива; пылающая масса рухнула вниз, и огни на мосту погасли.