– А я думаю, как бы нам не провалится в Снежное ущелье, – добавила Дина.

– Здесь нет ущелья, – прошептала Гаота и, наклонившись, показала на пепел, покрывающий равнину. – Зато есть следы.

Они нашли Тиса, лежащего в удушливой пыли через пару сотен шагов. Он едва дышал. Девчонки подхватили приятеля и потащили его по собственным следам обратно, но пройдя сто шагов, еще сто, и еще сто, наглотавшись пыли или пепла, принялись кашлять и задыхаться. И тогда Дина не нашла ничего лучшего, как заорать во все горло. И вслед за ней заорала Йора. А потом и Гаота. А потом откуда-то издалека как будто донесся или прозвучал у них в головах голос Джора, который говорил или вопил изо всех сил:

– Они вон там! Вон там! Я их слышу!

И из мглы появились Юайс и Пайсина, подхватили всех четверых и вывались на весеннюю траву недалеко от могилы Спрая.

Габ и Уинер уже ее закапывали, а точнее уже поливали посаженный над телом воина кедр.

– Это невозможно, – прошептал бледный как смерть Гантанас.

– Не могу поверить, – покачал головой Гран.

– Ну и задали вы нам задачку, – вздохнул, поднимаясь, с травы Юайс.

– Завтра я не пойду на пробежку, – вытерла пошедшую из носа кровь Пайсина.

– И я, – поспешил добавить взъерошенный и почему-то мокрый и заплаканный Джор.

– Где Фаола и Сиона? – спросила Гаота.

– Ушли, – развел руками Гантанас, наклоняясь над Тисом. – Ведь вас не было почти час.

– Ну мы и дуры, – прошептала Йора, размазывая по лицу слезы.

– Исключительные, – согласился Юайс.

– Замечательные, – кивнула Пайсина. – Может быть, и послезавтра не будет пробежки. Надо отдышаться.

– Как вы это сделали? – спросил Брайдем.

– Не знаю, – надула губы Дина. – Просто мы всегда вместе. Нас не разорвать. А вот куда пошла Гаота…

– За Тисом, – сказала Гаота и потрясла его за плечо. – Ты как?

– Минуту, – попросил он. – Хотя бы минуту. Дайте поспать. Прямо здесь. Просто поспать. Кажется, я не спал много-много-много дней. И принесите кота. Надо провериться.

– Кота? – не понял Гантанас.

– Да, – задумалась Гаота. – У Брайдика теперь будет много работы. Как бы ни больше, чем у Фаолы.

Она взглянула на Грана, но больше ничего не сказала.

– Что-то я не пойму, – появилась тут же из неоткуда Глойна. – Отчего я не смогла протиснуться за вами в какую-то муть? Со всех же сторон заходила! Даже подпрыгивала!

– Это невыносимо! – схватился за голову Брайдем.

Ночью Тису снилось страшное. В узкой горной долине, в небольшой крепости, увенчанной тремя черными башнями, напоминающие лишенных крыльев драконов бесновались два зверя. Они были столь велики, что с трудом протиснулись через проездные ворота, но так сильны, что камень крошился под их когтями. Подобные широким кинжалам в их пастях сверкали огромные клыки. Начинающиеся на их загривках игольчатые гребни топорщились костяными лезвиями и изгибались вместе с длинными змеиными хвостами, где заканчивались ядовитыми шипами. Серая кожа ужасных созданий была подобна камню, стрелы отскакивали от нее. Но тех, кто пытался противостоять этой напасти, можно было пересчитать по пальцам. Несколько стрелков стояло на башнях, без особого успеха осыпая чудовищ стрелами, да небольшой отряд мечников тщетно пытался нащупать клинками уязвимое место в непробиваемой броне. Вот один из отчаянных воинов попал под ужасные клыки. Вот второй оказался смят и раздроблен огромными когтями. Вот уже третий задохнулся, пронзенный косым шипом. Вот и четвертый отлетел через обрушившиеся ворота к длинной белой лестнице и покатился по ней мертвым безвольным телом. Лишь один оставался на ногах. Сверкая взглядом сквозь прорези сшитого из сыромятной кожи шлема рядового ополченца, он уворачивался от клыков и когтей, в прыжках взлетал над заваленным битым камнем крепостным двором, чтобы уйти от удара смертоносным хвостом то одного, то другого чудовища, мечась от колонны к колонне и от прохода к проходу, уклонялся от неминуемой гибели, и в то же время бил, колол, рассекал, рубил и пытался проткнуть непробиваемую кожу как будто бы с той же надеждой на победу, с которой лучники осыпали чудовищ стрелами, но не прекращал усилий.