Василий на этот вопрос, только скорбно опустил голову и печально промолчал, а затем с вопросом и болью посмотрел на меня.

– Тетя Дарина! – заметила девчушка и улыбнулась без былого восторга, но я все равно порадовалась, что хоть кто-то хочет меня тут видеть. И в то же мгновение я застыдилась недавних мыслей и поняла, что теперь ни за что не уйду из этого дома, пока не увижу, что происходит в его неприветливых недрах.

Преисполнилась еще большей уверенностью, когда почувствовала прикосновение к своей ладони, а после как-то само вышло, что я вцепилась в палец демона, как за последнюю соломинку. Но дышать стало легче.

– Покажи мне ее, – потребовала я от друга, а после твердо встала на крыльцо, стараясь не предавать значения неприятному покалыванию и ознобу, что бежали по телу с каждым новым шагом. И чем глубже в дом я заходила, тем больнее становилось.

Кажется, демон своего пальца все же лишится и придется возвращать его с недокомплектом – настолько сильно я сжимала его. То ли переживая за сохранность пальца, то ли еще по какой причине, но когда я вошла в душную горницу и едва не споткнулась от духа безнадежности и… смерти, как бывает на похоронах, демон полностью обхватил мою ладонь, сжал, а после положил вторую руку мне на плечо.

С предположением о том, что обстановка в доме гнетущая – я не прогадала: полумрак, спертый воздух, занавешенные плотным полотнищем окна, редко трещащие в печи поленья и запах горелой каши. Неудивительно, что Настенька исхудала на такой диете.

В затемненном углу за занавеской послышались всхлипы, и я почти не сомневалась, что звуки принадлежат хозяйке дома. А вот когда Настенька побежала в тот же угол, я догадалась, что и Дарья находится там же. Что подтвердилось, когда следом за дочерью, к занавеске подошел и Василий, а после убрал ее в сторону, открывая койку, на которой обездвижено лежала и тяжело дышала Дарья, чей живот высоко возвышался под одеялом. Агафья тихо плакала в изголовье. На меня она только подняла запавшие какие-то безжизненные глаза, а после равнодушно отвернулась.

Эта картина настолько впечатлила и испугала меня, что я не могла подобрать слов, чтобы что-то произнести.

– Как давно она не просыпается? – деловито спросил Володя и сильнее сжал мои плечи, как если бы пытался удержать.

– Третий день беспробудного сна. Мы решили перенести ее сюда. За Дашенькой и Настюшей нужен уход, а у меня не всегда это выходит. Отец уже не в том здоровье и делами деревни приходится управляться мне… – покаялся друг и с болью посмотрел на жену, которую, несомненно, любил. – А тут, по крайней мере – матушка, – посмотрел он с горечью на убитую горем свекровь, которая, кажется, уже прощалась с единственной дочерью и еще не родившимся внуком.

– Тихон рассказал, что в деревне есть еще случаи такой сонной болезни. Тебе что-то известно по этому поводу? – не прекращал Володя.

– Дети, женщины и мужчины… – пожал Василий плечами, а после прижал к поясу дочь и погладил ее по голове в желании утешить, заставляя меня судорожно сглотнуть и проглотить появившийся в горле ком.

– И ни одного старика, – задумчиво кивнул мужчина за моей спиной, а после задвигал руками на моих плечах. И что-то мне подсказывает, что он не меня так успокаивает. Но в то мгновение я почти не обратила внимания на это, так как замерла и присмотрелась к Дарье. – Есть ли среди них те, кто прежде был больным, хворым?

– Нет, все здоровые из хороших, зажиточных семей.

– Они хоть как-то связаны? – допытывался демон, пока я щурилась, чтобы понять, что мне так не нравится. В темном углу было сложно нормально рассмотреть девушку, потому попыталась сделать шаг вперед, но не смогла сдвинуться: демон не давал, все еще держа меня за плечи.