Боясь разбудить умаявшегося демона, что ночью ответственно выполнял обязанности няньки и плотника, я судорожно пролистывала страницы матушкиной записной книжки в поисках выхода из положения и аннулирования сделки. Сделку раньше времени отменить было нельзя, отчего я тогда едва не заголосила с новой силой. Но благодаря врожденной скрупулезности моей матушки, которая ко всему относилась ответственно, я смогла отыскать сноски и оговорки, где мамуленька четко и подробно описывала, как можно перехитрить договор. Там-то я и увидела три простых, но таких замечательных правила: не прибегать к темной магии, которая будет подразумевать под собой злой умысел и грехопадение; отказываться от всех соблазнов, коими на протяжении срока исполнитель (демон) будет склонять светлую душу на сторону Мрака; и последнее, которое почему-то было подчеркнуто три раза и выведено на бумаге большими буквами: НЕ ВЛЮБЛЯТЬСЯ В ДЕМОНА (три восклицательных знака).

Еще до конца неуверенная в успехе своей затеи, я составила список дел, чтобы демон не сидел сложа руки, но, при этом, не содержащих под собой греховных умыслов. Проснувшись и получив список из моих дрожащих ручек, Азурик знатно так изумился, посмеялся, а после стал соблазнять перспективами красивой жизни, планами и вариантами мести обидчикам, если не с помощью кровожадного и плотоядного демона, то самостоятельно, после получения темной магии. И, честно говоря, соблазнял он так умело, да еще и отлично зная все мои обиды, которыми я его сама же прошлым вечером и снабдила под аккомпанемент моих слез и прерывания на икоту, что едва не сдалась. Но вовремя вспомнила почившую мамуленьку, ее записную книжку и строжайшие заветы, и смогла-таки выстоять против обольщения опытного и, что уж говорить, до неприличия красивого демона, главным минусом которого было… нет, не наличие рогов и хвоста. Главным его минусом было то, что он был мужчиной, которых я откровенно недолюбливала и более им не доверяла на подсознательном уровне.

После того раза, когда, каким-то чудом все же сохранив свою драгоценную, но наглую душонку, хоть и потеряв килограммы нервных клеток, тоже драгоценных, но, все же, поменьше, я зареклась повторять данный опыт вызова демона. Ну, как зареклась… До следующей осени, когда поняла, что нужно налаживать собственное хозяйство, но не имела представлений, как строится хлев и курятник. Вот тогда на помощь пришел Ганька (ну, или как его там по-демонски?).

Теперь же у меня в распоряжении есть угрюмый Володька. От выражения почти физической боли на его лице от предстоящих перспектив мне его стало жаль, потому решила не зверствовать и, как только описала фронт работ, повела рогатого в дом.

– Ладно, уже довольно поздно, приступишь завтра, – великодушно сообщила одна наглая лесная ведунья. На меня посмотрели с такой «радостью», что пришлось приложить усилия, чтобы улыбка с моего лица не пропала. Где-то на задворках разума заскреблась совесть, но я на нее привычно шикнула, пригрозив списком дел, которые придется делать самостоятельно, если не мучить мужика. Это подействовало, и совесть, словно и не показывалась вовсе, вновь ушла в спячку с табличкой «до весны не будить».

Зашли в сени, и невольно отметила, что некоторые половицы препротивно скрипят. Но после посмотрела на и без того печального вынужденного труженика и решила, что это не та проблема, из-за которой следует мучить несчастного мужика.

– Значит так, – воодушевилась я, обернувшись к Володьке. – Удобства на улице, но советую все дела делать до темна, так как место глухое, а по ночам на участке кого только не встретишь, несмотря на забор и Велеса, – решила я упомянуть своего серого охранника, который обычно уходил на охоту утром и возвращался только к ночи, оберегая меня и участок от ненужных гостей. С переменным успехом, отчего Велес обычно спал в захудалом курятнике, но с ним все же было спокойнее. Сейчас он до сих пор не вернулся, что меня смущало, но отвлек меня голос демона, который пропустил половину вышеупомянутого мимо заостренных ушей.