– Заходи!

И я зашла, везде висели и лежали ковры. По ним ползали или бегали дети. Мужчины расположились в одном углу огромного зала, женщины в другом. У себя на родине хордримцы строили из камня, но постепенно обжили и велманские дома, приспособив, что могли, под южный лад. Не делили они дом стенами, развесив те же ковры перегородками. В мужской и женской половине горели очаги, не след мужу с женой есть из одного котла. Для мужчин южные жены готовили отдельно.

Многочисленная ребятня – где чья не разберешь (до десяти они считались детьми, а детей надобно баловать, а после становились мужьями и женами, и спрашивали с них как со взрослых) – беспечно побежала ко мне – знакомиться.

– Туран, Турал, Руслан, Натэлли! Брысь отсюда! – скомандовала Тэм. – Идите играть!

– А как вас зовут? – спросили черноглазые мальчишки-близнецы.

– Айрин!

– Тетя Айрин, а вы знаете маму? – Мама, старшая сестра торговки, приветливо помахала мне рукой из женского угла.

– Знаю! – Верхэ поднялась, собрала с меня отпрысков, как осенний наливной урожай с яблоньки, отпрыски тут же посыпались в стороны. Из мужской части донеслись приветливые возгласы:

– Долго тебя не было.

– Долго, сама уже начала забывать, как тут хорошо. – Я устроилась в женской части дома, скрестив ноги на предложенной подушке. Приняв протянутый стаканчик с чаем, отпила пряную жидкость. Слишком крепкий, на мой вкус, и еще с молоком. Но в чужой храм, как известно, со своим уставом ни-ни. И я медленно тянула сомнительное лакомство. Мы отодвинулись в уголочек, шепчась, вернее, Тэм сплетничала, а я ехидно подпевала, с интересом слушая об изменениях, происшедших в мое отсутствие.

Пришла Томе – мать, теща, свекруха и сестрица всей местной братии. Порадовалась мне, посетовала, что от меня остались кожа да кости, я потрясла рукавами свободной рубахи. Томе сватала мне своего младшего сына, моего ровесника, я как всегда отказалась. Он был далеко не первым, в Хордриме девочек выдают замуж с тринадцати лет, так что Томе пыталась мне подобрать мужа еще с того времени. Насплетничавшись вдоволь, мы вспомнили дедка с копытами:

– Я думала, он меня ими прибьет!

Я только по-дурацки хихикала, вспоминая жертву торговли.

– Уже решила, вот он меня сейчас по башке ими шандарахнет, а я буду падать, позу придумала, место выбрала, а он только кричал!

– Жаль, – сделала я вывод. – Замуж почему еще не вышла, обещалась же?

– А не берут! – махнула она рукой. – Характер, говорят, дурной!

Характер у хордримки был воистину дурной, вот только, на мой взгляд, это ее совсем не портило.

– А ты?

– А что я? Тоже не берут! – покривила я душой.

– Все ждешь княжича на белом коне?

– Государя на черном, – съязвила я.

– Это тот молодец, с которым ты приехала?

– Это мой наставник теперь, – хмыкнула я. – А ты откуда знаешь?

– Вся Инесса сплетничает о вашем прибытии.

– Хорхе – старый болтун.

Мы еще немного посидели, наливаясь чаем. Хордримка только его и пила, зато я вволю закусывала ореховым печеньем, свежим и хрустящим. Как хорошо в Инессе, только и знай, что радуйся.

В нашем подворье звонко ржал конь. Брат крепко держал повод рвущегося жеребца велманской породы. Черная грива водопадом лилась на могучую вороную шею, тяжелые копыта угрожающе колотили по земле, раздувались породистые ноздри.

– Айрин, – позвал меня брат, – подойди!

– Красавец. – Я провела рукой по лоснящейся шкуре.

– Гайтан. Нравится? Твоим будет.

– Моим? Он же стоит целое состояние.

– Это мой подарок, примешь?

– Филипп… – Я перехватила повод, провела рукой по морде. Конь вздрогнул, отпрянул. В руку ткнулась морковка, Филипп довольно улыбался. Просто так такие подарки не делают, а значит…