Все утро он писал четыре буквы ее имени: Н-О-Л-А. Ее образ не выходил у него из головы, ее лицо занимало все его мысли. Иногда он закрывал глаза, чтобы представить ее себе, потом, словно пытаясь излечиться, старался смотреть на Дженни, в надежде, что забудет ее. Дженни красавица, почему бы ему ее не полюбить?

Около полудня, увидев, что Дженни направляется к нему с меню и чашкой кофе, он прикрыл исписанную страницу чистым листом – как всегда, когда кто-нибудь к нему приближался.

– Пора вам что-нибудь поесть, Гарри, – велела она чересчур заботливым тоном. – Вы за целый день маковой росинки не проглотили, только добрых полтора литра кофе. У вас будет изжога на голодный желудок.

Он постарался вежливо улыбнуться и как-нибудь завязать разговор. На лбу у него выступили капли пота, и он быстро вытер его тыльной стороной руки.

– Вам жарко, Гарри. Вы слишком много работаете!

– Возможно.

– У вас вдохновение?

– Да. В последнее время дело, можно сказать, идет неплохо.

– Вы все утро не поднимали головы.

– В самом деле.

Дженни улыбнулась заговорщицкой улыбкой, давая понять, что ей все известно про книгу.

– Гарри… Я знаю, это нескромно, но… Можно мне почитать? Хотя бы несколько страниц? Мне так интересно посмотреть, что вы пишете. Это, наверно, чудесно.

– У меня еще не совсем готово…

– Наверняка это уже потрясающе.

– Попозже посмотрим.

Она снова улыбнулась:

– Позвольте принести вам лимонаду немного освежиться. Хотите что-нибудь съесть?

– Я возьму яичницу с беконом.

Дженни немедленно исчезла на кухне и заорала повару: “Яичницу с беконом для вел-ликого пис-сателя!” Мать, видевшая, что она болтает в зале, призвала ее к порядку:

– Дженни, прекрати надоедать мистеру Квеберту!

– Надоедать? Мама, ты промахнулась: я его вдохновляю!

Тамара Куинн с сомнением посмотрела на дочь. Ее Дженни – милая девушка, но уж очень наивная.

– Кто тебе вбил в голову такую чепуху?

– Гарри в меня влюблен, мама, я знаю. И по-моему, я на первых ролях в его книге. Да, мама, твоя дочь не будет всю жизнь подавать бекон и кофе. Твоя дочь выйдет в люди!

– Да что ты такое городишь?

– Между Гарри и мной скоро все будет официально, – слегка преувеличила Дженни, чтобы мать уяснила как следует.

И, торжествуя, состроила лукавую гримаску и удалилась в зал походкой королевы.

Тамара Куинн не смогла удержаться от довольной улыбки: если дочери удастся подцепить Квеберта, о “Кларксе” заговорят по всей стране. Может, и свадьбу сыграют здесь, кто знает: она найдет слова, чтобы убедить Гарри. Оцепленный квартал, большие белые шатры на улице, тщательно отобранная публика; половина нью-йоркского бомонда, десятки журналистов освещают событие, бесконечные вспышки камер… Этого человека послало само небо.

В тот день Гарри покинул “Кларкс” в четыре часа, торопливо, словно припозднился. Сел в машину, припаркованную перед закусочной, и быстро уехал. Он не хотел опоздать, не хотел ее упустить. Вскоре после его ухода на том же месте остановился полицейский автомобиль. Полицейский Тревис Доун, нервно вцепившись в руль, украдкой заглянул через витрину в ресторан. Решив, что народу еще слишком много, он не решился войти внутрь. Воспользовавшись передышкой, он стал повторять заготовленную фразу. Уж одну фразу-то он мог сказать; не нужно так робеть. Одну несчастную фразу, всего с десяток слов. Глядя на себя в зеркало заднего вида, он произнес: “Живет, Пренни. Я подумал, может, нам в субкино сходить в боту…” Он чертыхнулся: совсем не та фраза! Одна какая-то фраза, всего ничего, а он никак не может запомнить. Развернув клочок бумаги, он перечитал записанные слова: