Когда от письма у него заболела рука, а от виски голова пошла кругом, он спустился на пляж и, привалившись в унынии к высокой скале, стал созерцать горизонт. Внезапно за его спиной послышались шаги.
– Гарри? Гарри, что случилось?
Это была Нола, в своем голубом платье. Она бросилась к нему и упала на колени в песок.
– Боже мой, Гарри! Вам плохо?
– Что… Что ты здесь делаешь? – вместо ответа спросил он.
– Я ждала вас после концерта. Я видела, как вы встали и ушли, когда все хлопали, и не могла вас найти. Я беспокоилась… Почему вы так быстро ушли?
– Тебе нельзя здесь оставаться, Нола.
– Почему?
– Потому что я напился. То есть я хочу сказать, я немного пьян. Теперь жалею, если бы я знал, что ты придешь, я бы не пил.
– Почему вы напились, Гарри? Вы такой грустный…
– Мне одиноко. Мне до ужаса одиноко.
Она прижалась к нему и посмотрела ему прямо в глаза пронзительным, сияющим взглядом.
– Ну Гарри, вокруг вас столько людей!
– Меня убивает одиночество, Нола.
– Тогда я составлю вам компанию.
– Тебе нельзя…
– А мне хочется. Если только я вам не мешаю.
– Ты мне никогда не мешаешь.
– Гарри, почему все писатели такие одинокие? Хемингуэй, Мелвилл… Это же самые одинокие люди на свете!
– Не знаю, то ли все писатели одинокие, то ли они от одиночества и пишут…
– А почему все писатели кончают жизнь самоубийством?
– Самоубийством кончают не все писатели. Только те, чьи книги никто не читает.
– Я прочитала вашу книгу. Взяла в городской библиотеке и прочитала за одну ночь! Мне так понравилось! Вы очень большой писатель, Гарри! Гарри… сегодня вечером я пела для вас. Эту песню я пела для вас!
Он улыбнулся и посмотрел на нее. Она с бесконечной нежностью провела рукой по его волосам и повторила:
– Вы очень большой писатель, Гарри. Вы не должны чувствовать себя одиноким. Я здесь, с вами.
25. О Ноле
– Гарри, а как, в сущности, стать писателем?
– Никогда не отступать. Знаете, Маркус, свобода, жажда свободы – это война с самим собой. Мы живем в обществе смиренных офисных служащих, и чтобы вытащить себя из этого болота, надо сражаться одновременно и с собой, и со всем миром. Свобода – это ежеминутная борьба, которую мы почти не осознаем. Я никогда не покорюсь.
Маленькие города американской глубинки имеют тот недостаток, что в них есть только бригады пожарных-волонтеров, куда менее расторопных, чем профессионалы. Поэтому вечером 20 июня 2008 года, когда я смотрел, как пламя, вырвавшись из “корвета”, охватывает пристройку, служившую гаражом, между моим звонком в спасательные службы и их появлением в Гусиной бухте прошло довольно много времени. Дом уцелел чудом – хотя, по мнению командира пожарных Авроры, чудом было прежде всего то, что гараж находился в отдельной постройке, и это позволило быстро локализовать огонь.
Пока в Гусиной бухте суетились полицейские и пожарные, приехал Тревис Доун, которого тоже подняли по тревоге.
– Маркус, ты не ранен? – спросил он, бросившись ко мне.
– Нет, со мной все в порядке, разве что дом едва не сгорел…
– Что произошло?
– Я возвращался с пляжа Гранд-Бич и, свернув на дорожку, увидел фигуру человека, он убегал в лес. А потом это пламя…
– Ты успел опознать этого человека?
– Нет. Все случилось так быстро…
Внезапно нас позвал полицейский, прибывший на место одновременно с пожарной командой. Осматривая окрестности дома, он обнаружил письмо, засунутое в дверной проем. Листок с надписью:
Возвращайся домой, Гольдман.
– Черт! Вчера я получил такое же.
– Такое же? И где оно было? – спросил Тревис.
– На моей машине. Я зашел минут на десять в магазин, а когда вернулся, у меня под “дворник” было засунуто это самое послание.