– Что насчет изнасилования? – мрачно спросил он у Леры, указывая на разорванную одежду Девятовой.

– Маловероятно, – ответила та. – Платье порвано, но белье есть, и целое. А вот типичных для изнасилования ссадин и синяков нет.

Ну, хоть с этим полегче. Хотя если б и было, кто эту молодежь знает. Такие игры у них нынче есть, что старый следак Воронов со стыда бы сгорел. А если б жене своей рассказал, она бы его и вовсе из дома выгнала.

Раздав указания операм и отправив их по соседям, он зашел на кухню пообщаться с дамочкой, обнаружившей жертву. Дамочка, назвавшаяся Екатериной, уже пришла в себя настолько, чтобы перестать рыдать и рассказывать все вполне адекватно. Правда, на вопрос, какие были отношения у четы Девятовых, замялась.

– Вы же понимаете, это их репутация, – неуверенно замямлила она. – Алина меня сразу предупредила, что я должна не болтать и ни с кем не обсуждать то, что увижу здесь.

– Милая моя, – едва сдерживая раздражение, сказал Воронов, – Алина ваша лежит в гостиной мертвая, а ее репутация полетела под откос в тот момент, как перестало биться сердце. Так что рассказывайте как есть, мы тут не в игрушки играем, а убийство раскрываем.

Нижняя губа Катерины затряслась, но, к чести девушки, она смогла сдержать слезы.

– Ну, при мне они ни разу не ругались. Они вообще редко бывали дома, когда я приходила. Но знаете, – она понизила голос и наклонилась ближе к Воронову, словно бы собиралась с подружкой сплетничать, – как бы люди ни скрывали размолвки, а домработница их всегда видит.

– Это как же? – удивился Воронов.

– А вот так! По мелочам всяким. Я же два раза в неделю приходила не только полы мыть, но и белье стирать и гладить, вещи по местам раскладывать. И сразу видно, когда супруги в разных комнатах спят. Пусть они потом белье на одну кровать сносят, но я же вижу, что в гостевой комнате на диване подушки не так стоят, стакан с водой на полу забыли, зарядное для телефона в розетке торчит.

– Может, у них гости были, – упорствовал следователь. Упорствовал даже не из вредности, а чтобы вытащить из Катерины побольше деталей. Доказывая свою точку зрения, люди порой выдают такие тайны, о которых никогда бы не упомянули в другом случае.

– Когда гости приходят, они за ними не убирают! А тут сразу видно, что следы скрыть пытались.

– И как часто такое бывало?

– Ну… – Девушка задумалась. – Раз-два в месяц. Последнее время чаще.

– А на почве чего у них были размолвки? Измены, рукоприкладство?

– Не, рукоприкладства точно не было. Я бы заметила. Ну, знаете, салфетки окровавленные в мусорке, капли крови в труднодоступных местах. Такое не спрячешь. Измены если и были, то тоже не здесь. Никого постороннего в постель они не приводили.

Воронов рассеянно кивнул. Как все-таки много известно человеку, убирающему квартиру. Даже хорошо, что у него никогда не было денег нанять жене помощницу, да та бы и не согласилась. Она с трудом соглашалась купить что-нибудь готовое на праздники, когда собиралась многочисленная родня, вместо того, чтобы весь день хлопотать у плиты, и доверять чужому человеку стирать свое белье уж точно не стала бы.

В квартире Девятовых провозились не один час. Следов было много, отпечатков пальцев и того больше. Плохо, что орудие убийства так и не нашли. То ли убийца унес его с собой, то ли они проходят мимо него, не подозревая, что это оно и есть. Одна надежда, что после вскрытия Лера сможет описать его подробнее.

Как Лосев и думал, в первой половине буднего дня почти никого из соседей дома не оказалось, а это значило, что, во-первых, с опросом закончат быстро, а во-вторых, его придется проводить заново вечером. А то и несколько дней подряд. И последнее Лосева пусть не радовало, но и не так уж сильно огорчало: привычно. Да и позволит занять чем-то вечер, чтобы не идти домой. Отношения с женой в последнее время испортились окончательно, они могли не разговаривать друг с другом несколько дней подряд, а в квартире-студии, где было негде спрятаться друг от друга, такая атмосфера была особенно гнетущей, поэтому Лосев и хватался за любую возможность дополнительно поработать. И почти всегда ему это удавалось: работа у оперативников никогда не заканчивалась.