– Как видите, – ответила девушка, вглядываясь в лицо медсестры.

«А у Агны милое личико. Большие серые глаза, густые длинные ресницы, неестественно устремленные вверх. Чем она их так закручивает?»

– Пройдемте за мной, – обратилась Агна к женщинам. – Нам нужно поспешить, после вас будут еще пациенты. – Она развернулась к Эрне спиной и зашагала вправо по коридору.

Агна шла впереди. Она прижимала белую бумажную папку к груди и при каждом шаге широко размахивала рукой. Ее худощавые бедра качались то вправо, то влево. Казалось, что медсестра идет по подиуму, а не по больничным коридорам. Девушка поймала себя на мысли, что пристально смотрит на ее походку. Она перевела взгляд на коридор, затем на маму, которая шла рядом с ней и ни на шаг не отставала. Та, как обычно, смотрела куда-то вперед. Она гордо держала осанку, в отличие от дочери, привыкшей сутулиться, и почти не глядела по сторонам.

Дойдя до конца коридора, они повернули влево и спустились по лестнице на два этажа. Агна остановилась возле пластиковой двери, сняла со своего кармана бейдж и прислонила его к маленькому прямоугольному устройству. Красная лампочка на нем загорелась зеленым цветом, издав характерный короткий писк. Агна толкнула дверь и придержала ее, подождав, пока Эрна с матерью пройдут.

Нижний этаж отличался от того, на котором находилась палата Эрны. Здесь был приглушенный искусственный свет, отдающий синевой. Из разных углов коридора доносились звуки медицинских приборов.

– Вторая дверь налево, – раздался голос медсестры.

Агна легкой походкой обогнала пациентку с гостьей и жестом пригласила в кабинет, предварительно попросив Эрну надеть бахилы.

В самом центре просторной комнаты стоял огромный круглый прибор с дырой в середине. Платформа, на которую должен ложиться пациент, была уже подготовлена – устелена одноразовой тканевой пеленкой. Агна попросила пока что оставаться на месте, а сама скрылась за одной из дверей. Эрна увидела медсестру в окне, располагавшемся по правую сторону, оно выходило прямо на громоздкую машину. Агна положила на стол папку, сказала что-то парню, сидевшему на стуле и глядевшему в телефон, тот, не поднимая взгляда, пошевелил губами, и медсестра, ничего не ответив, вышла из каморки.

– Что ж, пройдемте, – все тем же любезным голосом проговорила она. – Все металлическое сняли?

– Угу.

– И вы тоже? – посмотрела на мать Эрны Агна.

– Да-да. У меня нет ничего металлического, – ответила женщина.

– Отлично. Тогда, Эрна, я попрошу вас лечь сюда.

Медсестра указала на платформу. Пациентка легла, чувствуя под собой твердую поверхность.

– Чуть выше.

Эрна подвинулась.

– Еще чуть-чуть.

Еще раз подвинулась.

– Отлично! Теперь не бойтесь. Я зафиксирую вашу голову.

Что-то белое, похожее на шлем с отверстием для глаз и рта, пролетело мимо глаз пациентки.

– Так, – вздохнула Агна, как будто готовясь произнести скучную и до боли заезженную речь. – Процедура длится около сорока минут. Все это время я буду рядом, вон в том окошке. Смотрите, это кнопка, которой вы сможете воспользоваться, если внутри аппарата почувствуете себя плохо. Нажимайте на нее вот здесь сверху, и мы сразу же приостановим процедуру. Хорошо?

– Поняла.

Агна всунула в правую руку Эрны какой-то продолговатый предмет.

– В аппарате нельзя двигаться, иначе мы не сможем сделать снимки. Будет громко, но вы не пугайтесь. Рядом с вами будет ваша мама. Я также буду подходить к вам каждые пять-восемь минут.

– Угу.

И чего бояться? Это ведь не комната страха с пауками. Да и клаустрофобией Эрна вроде не страдала.