Бо опустился на колени, чтобы помочь собрать разлетевшиеся коробочки пастилок, и наши руки соприкоснулись. Я чуть не упала в обморок и покраснела, как свекла. И тогда Бо мне улыбнулся. Я снова чуть не упала в обморок. А потом он помог мне подняться, и со мной чуть не случился сердечный приступ.

Он спросил, подавшись ко мне:

– Джесс, ты в порядке?

Его прекрасные голубые глаза глядели с заботой и тревогой.

Я кивнула, не в силах ответить, потому что Бо придерживал меня за локти, а я загляделась на него снизу вверх. Бабочки в животе и музыка, слышная только мне (в тот раз звучало «Вечное пламя» «Бэнглз»[1]), заглушили его голос и слова. Я видела, как губы Бо изогнулись в еле заметной улыбке.

Но тут некстати подошел мой братец Джексон и все испортил, велев Бо заниматься своими делами. Бо пожал плечами – непринужденно, а вовсе не скованно – и повернулся к кассе. Расплатившись за бекон с зеленой фасолью и жвачку, он ушел.

Поверьте, я не отличаюсь болезненной застенчивостью или робостью. Я считаю себя вполне уверенной и уравновешенной особой. У меня есть старший брат, поэтому парни для меня не тайна за семью печатями. Но в присутствии Бо Уинстона на меня всякий раз нападало косноязычие, рядом с ним я мгновенно глупела – одним словом, при виде Бо я превращалась в полное посмешище.

Стоп, это два слова. Я поглупела настолько, что разучилась считать.

– Джесс, кроме шуток, ты в порядке? Ты красная как рак. – Клэр стиснула мне локоть и немного отвлекла от пульсирующих от боли висков.

– Ага, – выдавила я. – Скажи, когда он уйдет.

– Ты что, с ним не поговоришь?

Я неистово замотала головой.

Клэр сморщила нос, поглядела куда-то в сторону – предположительно на приближающуюся массивную фигуру – и снова сжала мой локоть:

– Я тебя такой еще не видела. Это не Джессика Джеймс, которую я знаю.

– Ничего не могу с собой поделать. Если я с ним заговорю, то упаду в обморок.

Клэр цокнула языком.

– Две недели назад, когда мы ездили в Нэшвилл, ты подошла к сексуальному незнакомцу у входа в клуб и поцеловала его!

– Так ты же поспорила со мной на десять долларов! С Бо – это совсем другое. Тот парень со мной флиртовал. А еще я люблю целоваться.

– Стоп, ты что, не хочешь целоваться с Бо?

Я нервно зашептала:

– Конечно, хочу, но только теоретически. Кто твой любимый актер? Если голливудский красавец, который случайно окажется еще и хорошим человеком, привезет тебя к себе домой и оставит свет, пока туда-сюда, что ты будешь делать? Вот конкретно? Нет, давай начистоту, что бы ты сделала?

Клэр долго смотрела на меня, а потом спросила:

– А меня предупредят за несколько месяцев до этого? Чтобы я села на низкоуглеводную диету и начала качать пресс?

– Нет.

– Тогда, если начистоту, я убегу куда глаза глядят.

– Вот видишь! Не знаю, как объяснить… В общем, если он захочет меня поцеловать, я умру от стыда!

– А при чем тут Бо и селебрити?

– Это сложно. Я испытываю схожие – но не точно такие же – чувства к Неустрашимой Ингер, Готфриду Вильгельму Лейбницу и Тине Фей.

– Неустрашимая Ингер? Это не та блогерша, которая путешествует в одиночку и о которой ты мне все уши прожужжала?

– Да-да.

– А кто такой Лейбниц?

– Ну ты даешь… Это, можно сказать, отец матанализа! Он уже умер.

Клэр сжала губы, отчего угол рта опять съехал в сторону: видимо, подруга изо всех сил старалась не рассмеяться.

Я беспомощно пожала плечами:

– Что поделать, я математик до мозга костей.

– Ага, законченная математичка в образе сексуального Гэндальфа!

– Господи, я и забыла! – Рука сама потянулась к моей бороде. – Может, Бо меня не узнает?