Наговориться мы успели еще в дороге, поэтому не прошло и десяти минут, как уже все спали. Организм был давно приучен к тому, что при появлении хотя бы небольшого количества времени, засыпать мгновенно… А как показывала практика, спать солдат хочет всегда!

***

Оставшаяся часть ночи и весь следующий после инцидента день, у Виктора Викторовича прошли очень бурно. На сигнал приехали все, кому не лень. Каша заварилась такая, что ого-го… Шутка ли, офицера КГБ пытались убить на пороге его дома, в ночное время, когда город мирно спит.

Все необходимые мероприятия были выполнены в полном объеме, но без репортеров. Однако сразу же после того, как раненого исполнителя посадили в камеру, тот, прекрасно зная, что его ждет, умудрился повеситься.

Дело мгновенно заглохло, даже не начавшись.

Самого майора задерживать, конечно же, не стали. Взяли показания, и все.

В территориальном управлении КГБ тоже было не все спокойно. Полковник Афанасьев, как и стоило того ожидать, был в ярости – за выходки майора в афганском Джелалабаде, ему хорошенько прилетело по шее. Очень хорошо.

– У тебя что, твою мать, руки чешутся?! – возмущенно произнес полковник, когда закрылась входная дверь. – Какого черта ты вообще влез в это дело?

Кикоть молчал. Не хотел провоцировать дальнейшей эскалации и без того напряженных отношений. Все и так зашло слишком далеко, начальник вполне мог подумать, что майор над ним издевается за то, что кадровый вопрос был решен не в его пользу. Ну и еще потому, что его из объяснений Афанасьев просто ничего не понял бы. Ведь так или иначе, но все вновь крутилось вокруг Максима Громова, на которого у начальника уже вот-вот должна была появиться стойкая аллергия.

– Витя! – полковник посмотрел на него раздраженным взглядом. – Я тебя для чего в Афганистан отправил?

– Чтобы поговорил со сменщиком, оценил новое место службы.

– Ну, а ты что?

– Я осмотрел.

Ба-бах! – полковник грохнул кулаком по столу, отчего вся лежащая на нем канцелярия разлетелась по сторонам.

– Зачем ты вообще влез в это дело? – Афанасьев на секунду заглянул в какой-то документ у него на столе. – Зачем потащился в Джелалабад? Сухова попросили переслать документы куда нужно, он среагировал верно. Ты-то куда полез? Тебе что, кто-то давал такие полномочия, а?

– Нет.

– Верно. Ты был там с рабочим визитом, а вовсе не как полевой сотрудник. Да что же это такое?! Ты чего добиваешься? Хочешь, чтобы меня сняли с должности?!

– Никак нет, товарищ полковник.

– Мне из Москвы позвонили, с самого верха. Мол, какого черта мои сотрудники, да еще и там, где не надо, суют свой нос в дела других отделов на чужой территории?

– Товарищ полковник… – начал Кикоть и вдруг понял, что он не хочет продолжать. – Мне нечего вам ответить.

– Да? – откинулся на спинку кресла Афанасьев. – М-м-м, признаться, я ожидал другого, думал, опять мне будешь мозги канифолить. Ладно, черт с этим!

Несколько секунд было тихо. Затем он спросил:

– Что там у тебя ночью случилось? Я читал рапорт, но может, ты хочешь добавить что-то еще?

– Ничего такого, чего нет в официальном рапорте.

– Витя, ты понимаешь, что все это не просто серьезная проблема, это беспрецедентный случай?

– Понимаю. Ранее никого из наших людей не пытались ночью застрелить у и их дома.

– Вот именно. Спокойный город, криминала тут нет. Кто мог это сделать? Есть какие-то наводки?

Все, что можно, Кикоть уже узнал до того, как арестованный повесился.

Тот, которому он метким выстрелом прострелил ногу, оказался всего лишь исполнителем. Причем, неопытным. Вытащить из него удалось немного – ему просто позвонили, назначили встречу за городом. Заказчик не представился, во время встречи своего лица не показывал. Просто озвучил требования, выдал информацию, деньги и растворился. Второго исполнителя, что свалил на «восьмерке» до этой «работы» он вообще не знал. Машину, кстати, уже к утру нашли на окраине городка. Получалось, что почти двое суток эта парочка дежурила, ожидая прибытия хозяина квартиры. Сменили две машины, чтобы не привлекать внимания.