Я поморщился. Сухо как, словно доклад. Сейчас, вероятно, пойдет речь, что Лысых гор много, все они — точки силы и выбрасывают определенный энергетический фон, бла-бла-бла… Я пролистал несколько страниц, раскрыл на развороте и едва сдержал восклицание. Иллюстрация. Изумительно правдоподобно изображает Сашу. Точнее, девушку, очень на нее похожую. Черные волосы уложены короной вокруг головы, чуть вздернутая бровь, пухлые губки в едва заметной улыбке — ни дать, ни взять — полтавская богиня. Только глаза — чернющие и огромные, будто в них опрокинули всю ночную тьму. И есть там что-то недоброе, истинно злыдневское. На ней черное платье с красной вышивкой по рукавам, плечи открыты. Левую руку обвивает какая-то лиана, только мерцает, словно огонек через рубиновое стекло. А сама-то! Ух, как смотрит! Будто живая.

Я невольно прикоснулся пальцами к щеке нарисованной девушки. Ничего особенного — прохлада лощеной бумаги. За спиной черноглазой красавицы простиралась долина и узкая лента реки. Я быстро глянул на спящую Сашу. Так, проснется, надо бы помириться и выведать ее родословную.

Через время я и впрямь отключился. Дрема накатила быстро и бесповоротно. Сквозь сон слышались какие-то странные звуки: шелест ветра, скрип старой телеги, чуть глуховатый довольный смех. Стоп. Смех?

Я открыл глаза и молча уставился на раскинувшееся над головой небо. Ночь, сияющие с небес звезды. Такие яркие, что хочется зажмуриться. Сияющая лента Чумацкого Шляха — протяни руку и сможешь коснуться. Воздух прозрачный, чистый, делаешь вдох — чувствуешь, как пьянит.

До меня дошло, что я лежу на влажной траве. Поднялся на ноги и огляделся: вроде и знакомо все, и в то же время никогда тут не был. Кривая тропинка справа убегала вниз с горы. Я пожал плечами и медленно пошел по ней, кожей впитывая блаженную атмосферу вокруг. Где-то только на краю сознания забрезжила мысль, что сейчас вообще-то зима и никаких гор в Полтаве нет. Да и на мне кроме брюк, в которых лег спать, тоже ничего нет.

Тропинка привела к огромному озеру. Черную воду пересекала лунная дорожка — чистое серебро. Присел и коснулся водной глади. По телу тут же пробежала дрожь, будто коснулся чего-то живого. Сердце застучало, как бешеное. Неизвестно откуда подул ветерок, принося струнные переливы цимбал.

Вода неумолимо тянула к себе, даже немного дразнила. Мол, что, мольфар, боишься? А забыл, как по воде ходил? Нет? Ну, так иди сюда.

Я медленно выпрямился, шагнул вперед, внутри вдруг все сжало, как у маленького, что страшится оплошать перед взрослым. Прохладные воды коснулись босых ног. В звон цимбал вплелся смех — женский, звучный, веселый.

Я обернулся и вдруг встретился с черными горящими глазами. Волосы водопадом спадали по ее плечам, прикрывая грудь, и спускались аж до талии. И мига не прошло — сразу узнал — красавица из книжки. Красные губы приоткрылись, левая бровь лукаво изогнулась. А сама глаз не отводит, смотрит прямо, будто вызов бросает. Точно так же, как до этого черная вода.

— Что, мольфар, заблудился? — шепнула она низким тягучим голосом. — Тропку отыскал, а сойти не можешь?

От аромата, исходившего от ее тела, голова пошла кругом. Я попытался отогнать неприличные мысли, но мягкие руки обвили мою шею.

— Так, может, я помогу отыскать путь-дорожку? — шепнула она, почти касаясь моих губ.

Жар окутал все тело, я притянул ее к себе, внимательно заглянул в глаза. Красавица не смутилась, даже не подумала отвести взгляд, только приникла сильнее.

Все мысли мигом выветрились из головы. Не осталось ничего, кроме раскаленной черноты напротив и гибкого горячего тела.