— Что это было? — вырвался непроизвольный вопрос.

Отец Пауль задумчиво рассматривал сидящего напротив него молодого мужчину.

— А что ты увидел, мальчик мой? — вкрадчиво спросил он.

— Туман. Напоминающий крылья, почти черный туман.

Врать было бессмысленно. Учитель согласно кивнул.

— Это знак расположения нашего покровителя.

— Вадия?

— Да. У тебя тоже такие крылья за спиной, мальчик мой, — довольно произнес Учитель. — Я виноват перед своим учеником, я ему не поверил. Ай-ай, как нехорошо вышло, — покачал он головой. — Обязательно извинюсь, мое недоверие его очень обидело. Что привело вас в город древних? — вновь резко сменил он тему разговора.

— Картинки на стенах, — Алан слегка улыбнулся, заметив переход от «ты» к «вы». — Хотя теперь я подозреваю, что Иверт привел меня сюда совершенно по другой причине. Он тоже работает на вас?

— Тоже? — невинно переспросил отец Пауль.

— Прекращайте притворяться. Я прекрасно знаю, что вам служат все ваши ученики, что Алвис постоянно поддерживает с вами связь, что, кроме ксенов, в каждом замке у вас имеются другие шпионы. В Крови это… Рэй? Чем же вы смогли его подкупить?

— Вашей жизнью, — не стал юлить отец Пауль. — Вы уже выяснили, кто или что такое «Чупачурик»? — Алан кивнул. — И вы мне, конечно, об этом не сообщите? — Конт отрицательно покачал головой. — Что вы планируете предпринять?

— Вы не ответили на мой вопрос. Иверт.

— Ваш любимый никакого отношения к нам не имеет.

Вот сволочь Алвис! Только он мог сообщить своему наставнику о чувствах Виктории к Иверту. И как догадался?

— У вас устаревшие сведения, — холодно произнес Алан. — Иверт больше не является объектом моей страсти.

Виктория рассчитывала удивить Искореняющего, и ей это удалось. Но не так, как она планировала.

— Будьте столь добры, мой мальчик, произнесите последние слова этой фразы на известном мне языке, — с улыбкой Моны Лизы попросил отец Пауль. Он откинулся на кресле и смотрел на Алана с легкой снисходительностью.

Виктория прикусила язык. Она поняла, что он специально ее спровоцировал. И она купилась, как девчонка!

— Это означает, что мое сердце свободно, — ехидно произнес Алан, сделав вид, что ничего непредсказуемого не произошло.

Отец Пауль протянул руку и раскрыл белую лаковую шкатулку, стоящую на столике. Он достал из нее лист бумаги и протянул конту. На листе размашистыми буквами было написано по-русски: «Лучше жить, чем просто сдохнуть. Дышать, совершать безумные поступки, не боясь умереть, потому что теперь я точно знаю, что смерть — это еще не конец. Но как же там скучно!»

— Не хотите рассказать, на каком языке это написано? Какому наречию вы обучаете вашего секретаря-раба? Откуда вы знаете язык, на котором никогда не говорили в этом мире?

Виктория молчала. А что говорить? Правду? Тогда ее путь на костер будет слишком быстр, а она собиралась еще потрепыхаться. Она недооценила инквизицию этого мира, как и структуру Храма. Интересно…

— Интересно, Наместник тоже вам подчиняется?

— Ну что вы, мальчик мой! Мы — всеми забытые старики, которые от скуки любят разгадывать загадки и тайны. Мы воспитываем учеников, занимаемся исследованиями и не вмешиваемся в дела правителей. Нами движет праздное любопытство.

Ага. А она мать Тереза. Но ей не сложно притвориться, что поверила.

— И чего вы хотите от меня?

— Правды, мой мальчик. Только правды, и ничего более, — улыбнулся Учитель.

— Правда… какое емкое слово, не находите? Что есть правда, отец Пауль? Всего лишь ложь, в которую мы верим.

— Поясните.

— Представьте, что идет суд и судят женщину, убившую своего мужа. Она заявляет, что не могла больше терпеть его издевательств, и это ее правда. Обвинитель доказал, что у женщины был выход — уйти от своего мужа-тирана, и тогда все остались бы живы, и это тоже правда. Одна ситуация, а правд много.