Однажды после демонстрации техники «щелчка» на семинаре один офицер навсегда избавился от обморочной реакции на взятие анализа крови из вены. На другом нашем семинаре эту технику взял на вооружение тренер команды гонщиков. Он сам потом рассказывал, как его ребята, когда сильно волновались перед стартом, просили: «Серега, подойди и перещелкни меня!» Он делал это, и страх проходил.

Как-то раз после работы на демонстрации «щелчка» вслепую один молодой человек на следующий день заявил, что больше не боится собак! Он даже продемонстрировал небольшой шрам на щеке, который с четырехлетнего возраста постоянно напоминал ему, что «все собаки кусаются». Последний пример, кстати, подтверждает субъективность любого клиента при оценке тяжести его проблемы. Молодой человек вышел на демонстрацию, когда было предложено выбрать для работы проблему по серьезности не более 3–4 баллов по десятибалльной шкале. Никакой терапевт, в том числе и мы, не решился бы настолько недооценить страх перед собаками, которому уже так много лет и в основе которого лежит детская травма, как сделал это сам клиент.

О субъективности переживаний людей и об ответственности психотерапевта за «ненавешивание» им своих проблем хотелось бы сказать отдельно. Если девушка-клиентка предъявляет проблему лишнего веса как основную и случайно во время беседы, вспомнив и обиду на подружку, и провал экзамена, и денежные трудности, через запятую упоминает об изнасиловании как об эпизоде, приблизительно таком же неприятном, как провал экзамена, то терапевту не стоит проецировать на нее свою модель мира и говорить: «О Боже, какой ужас, вас изнасиловали, давайте с этим работать!» Работать надо с предъявляемой проблемой, а она сама выведет на то, что надо.

И здесь хочется упомянуть об огромном значении лингвистики в нашем деле. Если мы работаем с болевым ощущением, терапевту не следует его называть «болью», иначе мы программируем клиента на боль. Мы называем любое неприятное ощущение просто «ощущением», или «особым ощущением», или «ощущением в том месте». Если клиент говорит о проблеме, мы во время беседы незаметно переименовываем ее в «ситуацию» и слова «проблема» вообще не произносим. Один коллега, математик и программист, поделился на конференции, как ему довелось наблюдать работу психоаналитика по избавлению клиента от фобии. Тот за время сеанса три раза фобию убрал и два раза вернул обратно. По счастливой случайности общение с этим целителем закончилось именно в тот момент, когда фобия была снята. А возвращал горе-терапевт проблему очень просто. Он заботливо спрашивал: «Вы по-прежнему испытываете ваш страх?» или «Произошли ли изменения в вашем чувстве страха?»

И последнее. Бессознательное не воспринимает частички «не». Наверное, многие замечали, что больше всего окурков валяется там, где написано «не курить». В психологии часто приводят пример, что, когда нам говорят: «Собака не гонится за кошкой», – мы прежде всего представляем себе именно, как собака гоняет кошку. Поэтому, когда мы говорим клиенту: «У вас больше ничего не болит?» – мы даем команду его бессознательному: «болит». Самый верный способ намертво вогнать приятеля в удрученное состояние – это сказать: «Не расстраивайся ты так по этому поводу!» Очень полезный навык как для работы, так и для повседневной жизни – научиться давать позитивные установки. Не «не болей», а «будь здоров» или «скорее выздоравливай», не «не переживай», а «отнесись к этому спокойно», не «не бойся», а «спокойно», «смелее».