– Фсе с доменный печ идти помогать на проходная! Schneller! – приказал фельджандарм.

Для убедительности Рощин потряс автоматом. Рабочие, хоть и с неохотой, побежали исполнять приказание.

Ряженые полевые жандармы оседлали своих стальных коней и на полной скорости устремились в противоположную сторону. Минуты не прошло, как позади грохнули приглушенные взрывы. Они были не столь эффектны, как филиал преисподней в миниатюре у центральной проходной завода. Но для двух доменных печей эти взрывы имели решающее значение – заряды разрушили огнеупорную кирпичную кладку в основании и полностью вывели из строя базовое – чугунолитейное производство.

На уцелевшей проходной неподалеку от центрального городского универмага творилась суматоха. Подъезжали грузовики с немецкими солдатами, трещали мотоциклы фельджандармов, ревел двигателем полугусеничный бронетранспортер. Пожарная машина и фургон «Скорой помощи» отчаянно сигналили, но все же не могли пока проехать к проходной. Солдаты в серых, мышиного цвета, шинелях выстраивались на небольшой площадке. Сквозь гул двигателей и металлический лязг слышались резкие окрики немецких офицеров.

– Вот тебе и Neuer Ordnung! «Новый порядок», е… елку им за воротник! Забегали, как тараканы… – хмыкнул Виктор Ракитин.

– Эх, сейчас бы еще и «языка» взять! – вздохнул старший лейтенант Ерохин.

– Не положено, нужно возвращаться к точке встречи с майором Кочетковым, возле здания бывшей школы для детей управляющих заводом[17].

В суматохе три мотоцикла с ряжеными «фельджандармами» без труда выскользнули из западни.

К месту встречи подъехали вовремя, его изменить нельзя. Позади здания, на поросшем густыми кустами склоне диверсантов дожидался майор Кочетков вместе с водителем взорванной «полуторки». После доклада об успехе операции стали решать, как выбраться из города.

– Сейчас введут запрет на выезд из города в связи с диверсией. Проехать можно будет только по специальному пропуску, да где его взять? – сокрушался майор Кочетков.

– Как где – в комендатуре! – ответил Виктор. – Все логично.

– Ты с дуба рухнул, Ракитин?! – осадил было его старший лейтенант Ерохин.

– Погоди, пусть договорит, – перебил его майор.

– Мы сейчас одеты как жандармы. Конечно, городская управа и гестапо на первой линии[18] нам явно не по зубам. Но ведь можно атаковать одну из районных комендатур. Сейчас все силы гитлеровцев стянуты к заводу, на местах остались только часовые и штабные офицеры. Подъезжаем к ближайшей комендатуре и устраиваем «шухер»! Захватим оперативного дежурного комендатуры, он должен быть в чине не ниже гауптмана – капитана то есть.

– Дельный план! – кивнул старший лейтенант Ерохин. – Комендатура находится здесь недалеко – рядом с заводом Боссе.

Коренной дончанин Виктор Ракитин знал, что этот поселок, а впоследствии – и район города вокруг завода был назван по наименованию расположенного там чугунолитейного завода Боссе и Геннефельда.[19] В 1889 году немецкий промышленник с франко-бельгийскими корнями Эдуард Теодор Боссе вместе с компаньоном Рудольфом Геннефельдом организовал машиностроительное предприятие, которое и дало такое необычное для русского города название.

А 22 января 2015 года бандеровские каратели обстреляли из минометов этот район, убив девять человек. Мины разорвались утром, в час пик, в непосредственной близости от переполненного людьми троллейбуса городского маршрута № 17. В это же время рядом к конечной остановке подъезжал трамвай маршрута № 3. Бандеровские изуверы, открывшие огонь по мирным жителям, не сомневались – жертв будет много! Все это прекрасно помнил Виктор Ракитин, тогда он служил в донецкой комендатуре.