Дальше они потеряли след, и все попытки проводников навести собак на след пропали даром. Такой эффект можно было добиться только при помощи человеческой химии. Значит, всё-таки человек. Но откуда тогда следы клыков на теле? Вывод напрашивался сам собой. Союз человека и животного. Но как тогда объяснить, что ни один эксперт не берётся идентифицировать этого зверя? И какого зверя можно так выдрессировать, чтобы он убивал солдат, не трогая обывателей?

К тому же ни на трупах, ни на месте обнаружения последнего несчастного не было обнаружено ни одного клочка шерсти. А этого просто не может быть. Любое животное, имеющее шерсть, просто обязано оставлять её в местах своего пребывания. Так распорядилась природа. Ведь таким образом любой хищник метит свои охотничьи угодья.

Из задумчивости майора вывело появление посыльного из штаба. То, что это посыльный, Хан понял, едва заметив повязку на рукаве солдата. Кривоногий, щуплый пехотинец, рысью подбежав к загадочному майору, лихо отдал честь и, чуть картавя, доложил:

– Господин майор, вас срочно вызывают на совещание штаба дивизии.

– Иду, – коротко ответил майор, внутренне поморщившись.

Ему всегда претили эти тупые посиделки с переливанием из пустого в порожнее. Нужно было отдать этим русским должное. У них есть много очень точных выражений для подобных занятий. Изучая русский язык, Хан понял это очень быстро и, увлёкшись, сумел овладеть им в совершенстве, избавившись даже от анекдотичного пришепетывания и присвистывания, свойственных практически всем азиатам.

Погасив сигарету, Хан нехотя направился в штаб. Сейчас его больше интересовал вопрос, кто осмелился нападать на солдат, а не тактика развития оккупированных территорий. Но как ни крути, а одно обязательно должно быть связано с другим. В этом майор не сомневался. После третьего нападения он провёл своё небольшое расследование и убедился, что до появления в этих местах новых поселений подобных эксцессов у местного населения не возникало.

Да, кто-то пропадал в тайге, кого-то убивали по пьяной лавочке или из ревности, но фактов людоедства не было. Но почему тогда только в полнолуние, и почему все нападения происходили в разных местах? Получив это задание, Хан долгое время считал его насмешкой над своими способностями, но, вникнув в суть проблемы, неожиданно понял, что, сумев найти нужные ответы, очень здорово поднимет свой престиж перед начальством.

Как оказалось, об эту загадку уже сломали зубы четверо его предшественников. Поторопившись с выводами, они доложили начальству, что проблема решена. И всё это только на основании убийства нескольких тигров и казни двух десятков несчастных, случайно подвернувшихся под руку. Узнав об этом, Хан решил не торопиться. Не требуя особых привилегий и средств, майор методично прорабатывал каждую возникшую версию.

Но сегодня у него не было даже версий. Только домыслы и догадки, говорить о которых на совещании ему совсем не хотелось. Нужны были твёрдые факты. А ещё лучше скальп того, кто осмелился столько времени терроризировать поселения. Но об этом пока можно было только мечтать. Пройдя мимо замершего, словно статуя, часового, Хан поднялся на второй этаж и, войдя в приёмную, сказал адъютанту, едва разжимая губы:

– Доложите командующему, что майор Хан просит разрешения присутствовать на совещании.

Он терпеть не мог этого холёного, женоподобного лейтенанта, с его жеманными манерами, больше подходившими какому-нибудь изнеженному европейцу, чем настоящему китайцу и солдату. Лейтенант отвечал ему не менее тёплыми чувствами, но начальник отдела разведки слишком значимая для него величина. Поэтому ему оставалось только скрипеть зубами от злости и делать за спиной майора неприличные жесты.