– Жить и жить? – иронически усмехнулся Райнгольд. – Ты хоть помнишь, Сашенька, сколько мне лет?

– Если мне не изменяет память, – ответил Головин, – в прошлом году вам исполнилось девяносто три.

– Помнишь, пострел! – довольно прокаркал старик. – Не забыл… Так о каком же житье-бытье ты говоришь?

– Ну, не скажите, учитель, – устроившись в кресле рядом со стариком, убежденно произнес Александр Дмитриевич, накрыв своими ладонями сухощавые руки старика. – Не так давно мне довелось воевать с фрицами, стоя плечом к плечу со старцем, перевалившим за столетний рубеж. Так вот он, хоть и постоянно ворчал, проклиная свой весьма почтенный возраст, но при этом многим молодым мог дать весьма значительную фору! Однако, помирать от старости, он совсем не спешил… Так что и вам грех жаловаться, Вячеслав Вячеславович! – печально усмехнувшись, добавил он.

– За столетний рубеж, говоришь? – произнес Райнгольд, лицо которого с момента встречи с учеником слегка порозовело. – Уж не о Хоттабыче ли ты вещаешь, Сашенька? – выдал старик к большому изумлению Головина. – О погибшем генерале Абдурахманове? – для проформы уточнил старик.

– Что? – натурально опешил Александр Дмитриевич от заявления Райнгольда. – Да откуда вы… О нашей совместной операции никто, кроме… Вячеслав Вячеславович, – укоризненно произнес он, – неужели сумели-таки взломать мою Защиту? Ну, не мог я этого не заметить

– Ага! Уел тебя старый профессор? – довольно воскликнул князь, похлопав бывшего ученика по коленке. Самочувствие старика стремительно улучшалось. – Не ломал я твою Защиту, Сашенька, – сообщил он, сияя от счастья. – Но за столь высокую оценку моих возможностей – гран-мерси! Не каждый день такое услышишь от сильнейшего Мозгокрута Империи…

– Вы меня сейчас в краску вгоните, профессор! – расхохотался Головин. – Скажете тоже…

– И скажу! – не унимался Райнгольд. – Я оценил твою Ментальную Защиту. Она безупречна! Я даже не знаю, кому под силу её проломить… А насчет Хоттабыча все просто: вычисляется даже простым дедуктивным методом…

– Ну-ка, ну-ка? – заинтересованно подался к учителю Головин. – Как же я соскучился по вашим «дедуктивным методам»!

– Я тоже по тебе соскучился, Сашенька! – Не остался в долгу старик.

Головин вновь крепко обнял старика:

– Вячеслав Вячеславович, я…

– Полноте, Сашенька, полноте! – просипел старик. – Раздавишь еще! Я уже не в той форме, чтобы с тобой силушкой меряться!

– Простите, профессор… – Александр Дмитриевич отпустил Райнгольда. – Это от избытка чувств… Давно им волю не давал…

– Понимаю. – Кивнул старик. – Как же ты в Абакане выжил?

– Это долгий разговор, – открестился от подробностей Головин. – Как-нибудь я вам все подробно расскажу. А теперь вернемся к Хоттабычу? – предложил он.

– Вернемся, – не стал спорить Райнгольд. – Скажи, ты знаешь хотя бы еще одного столетнего старика, воевавшего на фронте?

– Нет.

– Что и требовалось доказать. А Хоттабыча знают все, – пояснил старик. – Я мог просто ткнуть пальцем в небо, и попасть в него. Вот и весь секрет. Принцип «бритвы Оккама» – не следует множить сущности без необходимого! – наставительно произнес он.

– Действительно просто, – усмехнулся Головин. – Как же вы с ним похожи… С Хоттабычем, – пояснил он. – Не пойму, чем… Может быть, все старики, дожившие до такого патриархального возраста и сохранившие ясность ума, приобретают что-то общее… определенные свойства души… цинизм… схожие мысли…

– Не напрягай понапрасну голову, мой мальчик, – улыбнувшись, посоветовал профессор. – Доживешь – поймешь!

– Ну, далековато мне еще до ваших лет.