– Ловко ты это провернул, командир, – с легкой завистью к отточенному до идеального Дара князя Головина, произнес я. – И ведь при этом ни слова не произнес!

– Учись, старичок, пока я жив, – усмехнулся Александр Дмитриевич, – иногда в нашем деле главное не сила, а умение!

– Типа, тяжело в учении – легко в бою? – Выдал я известный афоризм Александра Васильевича Суворова. – Плавали, знаем! Вот прихлопнем фашистскую гадину, отправлюсь прямиком к нашему дорогому Кощеюшке на обучение – он еще тот профессор кислых щей. Он-то меня как раз всему плохому и научит.

– Уже научил, – слегка поморщившись, произнес Головин, окинув меня оценивающим взглядом.

А выглядел я еще тем красавцем. Самое смешное, что бухал я с немцами именно в таком вот непотребном виде – прогнившего клыкастого мертвяка, попорченного Кромешным Проклятием. А вот чтобы меня не раскусили, Александр Дмитриевич все это время натурально дурил эсэсовцам головы. Всем сразу! Одновременно! И никто не догадался, что привычный им старикан, на самом деле сейчас совсем не такой, каким кажется! А можно было просто их прибить, чтоб не мучились. Хоть при помощи Ментального Дара князя Головина, хоть при помощи моего, вернее любого из моих сопутствующих.

Да взять хотя бы Заморозку – самый первый Дар, пробудившийся у меня в этом мире. С нынешним Резервом я легко мог превратить всю столовку в филиал Студеного Ада, а гребанных эсэсовцев в настоящие произведения искусства – d ледяные статуи какой-нибудь шизанутой Снежной Королевы. Но за все их смертные грехи безболезненно умереть во сне – слишком уж простое и легкое наказание. Не-е-ет! Пусть еще немного помучаются, падлы! Пусть их, сука, живьем обглодают бессловесные бойцы майора Легиона! Для начала… А после – в аду… Хотя, это я уже говорил. Что-то частенько стал дедушка повторяться.

– Ладно уже тебе, командир, дедушку старого третировать! – Я нарочно попытался нахмурить брови и сделать обиженное лицо, однако мои действия произвели эффект абсолютно обратный ожидаемому.

– Не делай так больше, Хоттабыч! – слегка отшатнувшись от меня, на полном серьезе предупредил меня товарищ оснаб. – Если не хочешь, чтобы я тебе мозги вскипятил, или всю обойму выпустил!

– А в чем проблема, командир? – Алкогольные «пары» все еще затуманивали мне рассудок, но с каждым мгновением соображать становилось все легче и легче. Похоже, что со временем нужно будет искать другой способ как следует расслабляться – со алкогольным опьянением мой организм «Асура новой формации» уже справляется на раз-два.

– А ты себя в зеркало видел? – нервно усмехнулся командир. – Не суетись сейчас, – заметив, как я заозирался в поисках зеркала, произнес Александр Дмитриевич, – потренируешься как-нибудь на досуге.

– Хорошо, – понятливо кивнул я – мне и самому жуть, как интересно стало: а чего это у меня с ружей приключилось? – Переходим ко второй части Le ballet de la Merlaison [1]?

[1] Марлезонский балет (фр.) – букв. «Балет дроздования», («Балет об охоте на дроздов») – балет в 16 актах, поставленный королём Франции Людовиком XIII.

– Хоттабыч, ты умничать завязывай! – проворчал Александр Дмитриевич. – Я-то потомственный князь, и по-французски меня с детства натаскивали, и историю королевских и аристократических родов в меня едва ли не кувалдой в черепушку вдалбливали. Но у тебя-то с твоими четырьмя классами церковно-приходской такие познания откуда?

– Оттуда! – голосом пьяного Никулина из «Бриллиантовой руки» коротко, но многозначительно заявил я. – Фильмы у нас там, – намекая на свой альтернативной и потерянный мир будущего, напомнил я князю Головину, – хорошие снимали. Жалко, что у вас подобных еще нет…