Прохладные струи беспощадно лупят по коже, но тело не желает расслабляться, а член стоит колом. Требует награду за мучения. Может, Гуле позвонить? Пересечемся вечером, проведем время.

Ага, а Лия будет ждать в соседней комнате, пока ты натрахаешься.

В чем, собственно, проблема?

В том, что я не трахаться я хочу, а Лию. Пиздец!

Нельзя о ней думать. И присваивать тоже нельзя! Это не моя девочка и никогда ей не будет.

Но перед глазами она обнаженная и такая сексуальная. Моя ладонь инстинктивно обхватывает ствол и проводит вверх-вниз. Несколько фрикций, и я с глухим рыком кончаю. Прикрываю глаза и упираюсь лбом в стену. Как пацан, блядь! Дожил почти до сорока лет, чтобы дрочить в ванной.

Шумно выдыхаю и включаю воду теплее. Ну вот, хоть мозг прояснился. Смываю с себя следы «преступления» и выключаю воду. Вытираюсь, повязываю полотенце на бедра и выхожу из ванной.

Картина маслом. Лия забилась к стене, а Хард пытается ее достать. Тянет морду, но лапы на кровать поставить не решается. Больше похож на тюленя, чем на собаку. Вот же засранец.

– Хард, твою мать! – рявкаю я, он мгновенно бросает все и бежит ко мне. – Ты же видишь, девочка тебя боится, – отчитываю строго.

Он нетерпеливо скулит, а я глажу по короткой шерсти. Сгребаю за шкирку и чуть приподнимаю.

– Нельзя, – указываю на Лию. Он уши прижимает и смотрит так виновато. – Давай на место. Я скоро спущусь

Плетется к двери и оглядывается в надежде, что я передумаю.

– Быстро! – срывается с места, словно получил ускорение. Только и слышно топот лап по лестнице.

Лия смотрит на меня огромными глазами и едва не плачет. Меня сносит от ее беззащитности. Какая трепетная и нежная девочка. Только ошейник портит всю красоту.

– Испугалась? – Голос предательски проседает. Лия робко кивает. – Иди сюда.

Нерешительно подходит. На ней моя футболка висит, как балахон, но совершенно не скрывает изящные женские изгибы. Убираю волосы ей за уши и за подбородок поднимаю голову, чтобы смотрела мне в глаза.

– В этом доме не бывает посторонних. Только близкие мне люди, – стараюсь говорить тихо и спокойно. – И так уж вышло, что сейчас ты входишь в их число. – Взгляд рефлекторно спускается к ее губам.

Лия словно специально облизывает их, приглашая меня, но я не сдаюсь. Выпускаю ее из своих рук и отхожу на безопасное расстояние.

– Хард выглядит сурово, но никогда тебя не обидит. Он молодой и дурной еще, энергия через край. Играть хочет. А еще ревнует. Но, повторю, не обидит.

Лия хлопает своими длинными пушистыми ресницами и от волнения снова кусает губки.

– Я понимаю, тебе сложно, но постарайся дать ему шанс, ладно? – нервно сглатываю, ощущая, как внутри поднимается волна жара. – Ты не можешь говорить, но он, в отличие от меня, прекрасно понимает жесты. Я научу тебя. Пойдем с нами гулять?

Она в страхе распахивает глаза.

– Во дворе тихо и спокойно. И совсем никого нет. Мы одни на несколько километров. Веришь мне? – протягиваю руку.

Лия кивает и с готовностью вкладывает свою ладошку.

– Ну и отлично. – Поддавшись порыву нежно глажу прохладные пальчики. – Приводи себя в порядок и спускайся на кухню. Позавтракаем и выйдем из дома.

Одеваюсь и оставляю девочку в растерянности одну. Пока спускаюсь по лестнице, листаю ленту в телефоне. Пропущенный от Гульнары. Что за дура? Не собираюсь перезванивать. Стираю. Я же тысячу раз говорил, что мне не надо звонить. Когда понадобится, сам наберу.

Хард прибегает с мячом в зубах. Готов к прогулке.

– Подожди, дружище, девочку надо покормить. – Пес кидает мяч на пол и поворачивает голову набок. – Она смотри какая худенькая. Не то что ты, здоровяк, – треплю его по бокам, а он радостно виляет обрубком хвоста.