– Не смей с ним разговаривать! – донесся из гостиной злой Лолин голос. – Он съел мой клубок!

– Аскольдик! – всерьез обеспокоился Лёня. – Ты правда это сделал? Тебе будет плохо!

Кот дал понять, что, разумеется, это неправда и что плохо ему не будет. Маркиз взял кота на руки и пошел в гостиную.

Лола сидела у окна с пяльцами в руках, на лице ее было сосредоточенное выражение.

– О! – преувеличенно восхитился Лёня. – Ты прямо как Пенелопа! Только я не Одиссей!

Лола вздрогнула от неожиданности и уколола палец. Потом с видимым облечением отложила вышивание и холодно посмотрела на своего компаньона.

– Пенелопа не вышивала, – процедила Лола, – она ткала. Серый ты, Лёнечка, как ноябрьский вечер.

– Это хорошо, – Лёня и бровью не повел, не обидевшись на «серого», – это хорошо, что ты не Пенелопа, потому что, хоть у нас и большая гостиная, ткацкий станок сюда вряд ли влезет. Придется стену ломать, соседи будут против.

Лола фыркнула презрительно, но промолчала. Лёня решил не обострять отношения, осторожно ссадил кота на диван и подошел к своей компаньонше.

– Ого, а что это будет-то?

– Подушка, – нехотя ответила Лола. – Не бойся, не для тебя, это подарок.

Лёня постарался, чтобы на лице его не отразились чувства, хоть это и далось ему с большим трудом, потому что он искренне пожалел того человека, который получит в подарок дурацкую подушку, вышитую Лолкой.

Однако Лола за два с половиной года прекрасно его изучила. С лицом-то Маркиз смог справиться, но Лола видела его насквозь. Однако она не стала говорить гадости, просто посмотрела на Лёню с тихой, затаенной печалью – дескать, что уж тут поделаешь, если дитятко уродилось со слабой головкой, мать родная такого никогда не бросит. Лёня, разумеется, тут же обиделся.

– Что это тебе пришло в голову? – спросил он. – Зачем надрываться? Купила какой хочешь подарок – и все. Сейчас с этим, кажется, нет проблем…

– Ты не понимаешь, дорогой, – с бесконечным терпением ответила Лола, – ты просто не разбираешься в современном этикете. Ну, да где уж тебе…

– Чего-чего? – Лёня от неожиданности плюхнулся на диван, едва не придавив кота, который успел, конечно, в последнюю секунду отскочить, но был очень недоволен.

– Да-да. Сейчас у приличных людей считается дурным тоном приглашать гостей в ресторан. Таким образом ты как бы выражаешь свое пренебрежение. В ресторан-то каждый может позвать. А вот если ты приглашаешь домой, то это знак высшего уважения, вроде как отличаешь этого человека от других, делаешь для него что-то своими руками… Еда приготовлена не чужими равнодушными людьми, а другом, который вложил в нее частичку своей души.

– То есть ты хочешь сказать, что хозяйка готовить еду должна сама? – с изумлением спросил Лёня. – На двадцать, к примеру, человек? Ну, уж в это я ни за что не поверю. К твоему сведению, у всех богатых людей есть свой повар.

– Ну да, – с досадой ответила Лола, – разумеется. А у кого нет, те в ресторане еду заказывают. Но хотя бы одно блюдо можно приготовить самим.

– Но хозяйка, по крайней мере, предупреждает какое? – опасливо спросил Маркиз. – Видишь ли, знаю я некоторых женщин… они простую яичницу пожарить не в состоянии. Я, конечно, не тебя имею в виду, – тут же поправился он, заметив, как Лола грозно блеснула глазами и сурово поджала губы.

Впрочем, она не восприняла его слова всерьез, потому что была у нее в городе Черноморске замечательная тетка Калерия Ивановна, которая готовила, по Лёниному выражению, «как Бог, и даже лучше». То время, когда тетя Каля гостила у них в Петербурге, Лёня до сих пор вспоминал с нежностью. Какие борщи варила тетка, какие делала вареники с вишнями и творогом, какие рассыпчатые кулебяки с мясом, какие блинчики, которые буквально таяли во рту!