Выйдя из лифта на четвертом этаже, он направился прямо в кабинет начальника отдела.

– Очень рад тебя видеть, – сказал Крамне, с таким чувством пожав Томасу руку, словно они не виделись несколько месяцев. На самом деле они ужинали в Юрсхольме не далее как в понедельник. – Ужасная история с твоим домом, – сказал босс, жестом указывая на стул. – Что ты собираешься делать – будешь восстанавливать?

Как мило и спокойно, подумал Томас. Теперь выдохни и жди, что он тебе скажет.

– Да, наверное, – сказал он, сел и откинулся на спинку, слегка расставив колени. Это успокаивало.

– Ну, наше предложение о прослушивании идет как горячий нож сквозь масло, – сказал Пер Крамне. – Все очень довольны твоим анализом, и я хочу, чтобы ты это знал.

Томас сглотнул и протестующе вскинул руку.

– Это было всего лишь продолжением моей работы с земельными советами…

Крамне порылся в папках, стоявших в шкафу справа от стола.

– Теперь нам надо заняться текущей работой, – сказал он. – Проследить за исполнением проекта. Правительство назначит парламентскую комиссию, которая проверит все статьи и предложит изменения.

– Комиссию для изучения? – поинтересовался Томас. – Или для попытки утопить проект?

Проблема заключалась в том, что такие комиссии назначали в двух случаях: когда надо было что-то сделать или когда власть не хотела что-то делать. Одним и тем же методом можно было либо протолкнуть, либо похоронить какой-либо проект.

Помощник статс-секретаря выдвинул какой-то ящик и продолжал рыться там.

– Ты читал служебную записку? Мне кажется, ее разослали, когда ты еще был здесь.

Томас с трудом подавил желание скрестить руки на груди и закинуть ногу на ногу – занять оборонительную позицию.

– Нет, – ответил он, не меняя позы. – Что там за условия?

Крамне с грохотом задвинул ящик и поднял голову.

– Директивы дьявольски просты, – сказал он. – Любая предложенная реформа не должна удорожать содержание преступников под стражей. Нам нужен экономист в группу анализа последствий законодательных предложений, а эта должность требует некоторых навыков в политике. Наша цель – отменить пожизненное заключение, и некоторые из наших противников уже кричат, что это новшество обойдется казне очень дорого. Я абсолютно убежден, что они не правы.

Он улыбнулся и с такой силой откинулся на спинку стула, что она с треском ударилась о стену.

– Вот здесь-то мы и найдем тебе место, – сказал он.

– Место экономиста? – спросил Томас с упавшим сердцем.

Не на это он рассчитывал. Он надеялся на нечто большее, на высокое положение в самом отделе. Быть экономистом в министерстве юстиции – это не звучит, это все равно что быть сторожем или швейцаром.

– Нам нужен эксперт для комитета, – кивнув, ответил Крамне.

– Для проведения экономического анализа?

– Именно так. Мы продлим твой контракт до окончания работы комиссии, то есть года на два.

Томас почувствовал, как кровь бросилась ему в голову. Два года! Его первая реакция была ошибочной. Ему же предлагают блестящую карьеру! Это означает, что на два года ему гарантирована престижная работа и шанс сделать ее постоянной. В любом случае он остается в департаменте. Он – правительственный чиновник! Настоящий.

Надо с самого начала показать себя с лучшей стороны.

– Отмена пожизненного заключения… – сказал он. – Почему это дорого? Разве это не уменьшит расходы?

На лице Крамне отразилось легкое раздражение.

– Любое изменение стоит денег. Сегодня осужденный на пожизненное заключение проводит в тюрьме в среднем тринадцать-четырнадцать лет. Ты знаешь, что людей обычно освобождают после отбытия двух третей срока? Если избавиться от пожизненного заключения, то новый максимум составит около двадцати пяти лет.