Щелчком затвора Вукацерка дослала пули в ствол. Наступил момент ожидания. Она подозревала, что Ганнибал покосился на нее, проверяя, закончила ли она приготовления. Против работы с ним она ничего не имела, но ее всегда раздражало, что он не готов признать ее превосходство. К тому же ей не нравился его мужской шовинизм. Она знала, что он пренебрежительно высказывался о ее деловых качествах, когда думал, что ее рядом нет. В разговоре с коллегами-мужчинами он прозрачно намекал, что она, как женщина, наверняка обладает врожденной слабостью, так что от нее меньше проку. И все это несмотря на то, что ему прекрасно известно – в их случае дело обстоит как раз наоборот. К тому же именно женщины всегда были самыми меткими снайперами в мире. Правда, коммунистки, из Советского Союза и Вьетнама, но все равно женщины. Однако она и не ожидала, что Ганнибал в курсе. В истории он не силен. Теория – это не про него. С другой стороны, они сюда не на философский диспут пришли.

Телефон, лежавший рядом с Ганнибалом, завибрировал от входящего звонка. Ганнибал нажал на кнопку, и оба услышали в динамике негромкий голос Амида.

– Они могут выйти в любую минуту. Если выйдет одновременно несколько человек, я двинусь в сторону мишеней. Буду держать их по правую руку от меня, чтобы вы могли их отличить и выбрать оптимальный угол.

– Вас понял.

Ганнибал бросил взгляд на снимки, которые положил между собой и Вукацеркой. Четкие, с хорошим разрешением фотографии с сайта банка SEB, которые легко можно было разглядеть даже в сумерках. Разговор затих, но связь не прерывалась. Ему и Вукацерке не требовалось смотреть друг на друга. Слова тоже излишни. Оба знают свою задачу.

В окошке оптического прицела Вукацерка видела Амида, стоявшего возле банка в красной шапке с мобильником в руке. Казалось, он мерзнет. Или просто очень сосредоточен. Медленно текли секунды. Она делала вдох через нос и выдыхала через рот. Все под контролем. Ладони неподвижно лежали на винтовке. Ни малейших признаков дрожи. Полная концентрация в одной точке в нижней части грудной клетки, краткие ритмичные вдохи и выдохи. В отличие от дедушки, которому, как она помнила, требовалось пропустить стакан сливовицы, чтобы добиться устойчивости руки, – по крайней мере, под конец.

Вукацерка ждала. Ганнибал ждал. Они лежали молча. Над их головами под сводом башни висели позеленевшие от времени медные часы, готовясь пробить миг неминуемой смерти. В часах что-то щелкнуло, когда стрелка встала на половине пятого.

А потом события начали развиваться стремительно.

Двери банка SEB распахнулись, и множество людей одновременно вышло на каменную лестницу. Ситуация неоптимальная. Вукацерка прищурилась и разглядела мишени позади двух женщин среднего возраста в деловых костюмах. Мужчины, которых она видела в своем прицеле, остановились и подняли глаза вверх. Казалось, они смотрят прямо на нее. Легкий холодок пробежал вдоль позвоночника, хотя она и знала, что они никак не могут разглядеть ее в темной бойнице на башне. Скорее они говорят о погоде. Возможно, решают, пойти ли пешком или взять такси.

Она увидела, как Амид с телефоном в руке двинулся вверх по лестнице. Несколько человек в костюмах расступились. Красная шапка Амида скользнула вперед и остановилась рядом с двумя мужчинами. Они не обратили на него внимания. Бормотание их голосов звучало в телефоне.

Она кивнула Ганнибалу. Пора. Глаза ее сузились, сосредоточившись на крошечной точке в сетке оптического прицела. Голова человека был отчетливо видна. Характерный звук глушителя винтовки Ганнибала прозвучал рядом с ней, когда тот сделал свой выстрел. Она нежно надавила на курок. Раздался приглушенный хлопок. Приклад ударил в плечо. Она глянула в оптический прицел, чтобы увидеть результат, – и все в ней похолодело. Уже через миллисекунду после того, как дать выстрел, она почувствовала: что-то пошло не так.