Питт постарался, чтобы его голос звучал нормально, но тут же понял, что не преуспел в этом.

– А кто именно? – спросил он.

– Таких, кто стал бы поджигать его дом, среди них нет, – ответил управляющий, глядя на Питта широко открытыми честными глазами.

Не имело смысла продолжать этот фехтовальный поединок, и Томас вовсе не оскорбил его, спросив:

– Вы дадите мне имена тех, кого доктор обидел более всего? Этих, по крайней мере, можно будет сразу же исключить из числа подозреваемых. Но дом-то сгорел дотла, а миссис Шоу погибла. Кто-то совершил поджог.

Лицо управляющего утратило юмористическое выражение, словно это выражение стерли с него губкой; вместо этого оно стало строгим и суровым. Он не стал более сопротивляться.

– Феннеди его терпеть не мог, – сказал он, откидываясь назад и начиная зачитывать нечто вроде каталога, но в его голосе звучало больше понимания, чем уверенности. – Они ссорились по любому поводу, начиная с состояния монархии и кончая состоянием сточных канав, а также всем, что находится между этими двумя темами. И еще Ниммондс. Старик, он привержен старым понятиям и идеям, от которых не имеет намерения отказываться. Шоу доказывал ему, что теперь существуют более прогрессивные методы лечения, но, к сожалению, делал это в присутствии пациента, который быстренько переходил к другому лечащему врачу, прихватив с собой свое немаленькое семейство.

– Бестактность, – согласился Питт.

– Это его второе имя. – Управляющий вздохнул. – Но он спас жизнь этому человеку. И есть еще Хэншоу – он молод и полон новых идей, но Шоу и с ним не желает считаться; говорит, что это еще толком не опробовано и рискованно. Он упрям, как последний мул, вот Хэншоу и потерял всякое терпение. Но я не думаю, что он затаил обиду. Вот и всё, что я могу вам сообщить.

– Итак, никакого такта, никакой сдержанности при общении с коллегами, а вот как насчет неуместного или непристойного поведения с пациентами? – Питт все еще не был намерен сдаваться.

– У Шоу? – Брови управляющего взлетели вверх. – Черт бы побрал ваш натуралистический подход, но, надо полагать, так и нужно… Нет, я ни о чем подобном не знаю, он вообще-то милый и энергичный человек. Можно вполне представить, что некоторые женщины могли вообразить себе то, чего на самом деле не было.

Его прервал резкий стук в дверь.

– Войдите! – сказал управляющий, бросив в сторону Питта извиняющийся взгляд.

В дверь просунул голову тот самый молодой человек, которому так не понравился Питт. На его лице по-прежнему было выражение полного отвращения.

– Пришел мистер Маршан, сэр. – Он намеренно игнорировал Питта. – Из ратуши.

– Передайте ему, что я освобожусь через несколько минут, – без какой-либо спешки ответил управляющий.

– Из ратуши, – повторил молодой человек. – Это очень важно… сэр.

– Это тоже важно, – четко и твердо сказал управляющий, не меняя положения. – От этого может зависеть жизнь человека. – Потом он скорбно улыбнулся, осознав некоторую двусмысленность последнего заявления. – И чем дольше вы будете там стоять, Спунер, тем больше времени пройдет, прежде чем я закончу здесь и смогу встретиться с мистером Маршаном! Ступайте, молодой человек, и передайте ему, что я скоро буду.

Обиженный Спунер убрался, закрыв дверь довольно резко, насколько у него хватило смелости. Управляющий снова повернулся к Питту и чуть покачал головой.

– Шоу… – напомнил ему инспектор.

– Некоторые женщины вполне могли в него влюбиться, вполне, – продолжил управляющий, снова покачав головой. – Такое случается. Странные это отношения – врач и пациентка; они настолько личные, но одновременно и практические, так что в какой-то мере в них соблюдается определенная дистанция. Не единожды бывало и такое, что эти отношения выходили из-под контроля или кто-то неправильно их понял – например, муж или отец пациентки. – Он вытянул губы. – Ни для кого не секрет, что Альфред Латтеруорт считает, что его дочь слишком высокого мнения о Шоу и настаивает на том, чтобы посещать его одной, без сопровождения, а также отказывается обсуждать то, что происходит между ними и какой у нее может быть недуг. Красивая девушка, многообещающая. Старина Латтеруорт сделал себе состояние на хлопке. Не знаю, кто еще мог положить на нее глаз. Сам-то я живу не в Хайгейте.