Но из горла вырываются только невнятные хрипы. И приходя в полное отчаяние, я начинаю еще больше плакать. 

По лицу Эмира словно судорога проходит. Его черные с зелеными прожилками глаза пригвождают меня к полу гранитной плитой, а полные, чувственные губы, по которым так и хочется провести пальцами, сжимаются. Ноздри на носу с горбинкой раздуваются, и он крепко хватает меня за запястья, стряхивая с себя. 

- Хватит… Хватит!.. – шипит, глядя на меня сверху вниз, возвышаясь скалой над обрывом. – Я больше не попадусь на это, Аишшша… Будешь смотреть каждый день на меня и Азалию, представляя, что на ее месте могла быть ты! Пусть… Пусть ты не любишь меня, но теперь эта доля наверняка кажется тебе лучше, чем быть немой рабыней, не так ли? – Эмир обдает меня таким презрением, что я удивляюсь, почему сердце до сих пор не остановилось от боли. – Вот, что я тебе предлагаю. Наблюдать и прислуживать мне, очищая мою одежду от грязи, или стать потаскухой Зоха. Хотя, - уголок его рта кривится усмешкой. – Тебе не привыкать, правда? Ты ведь любишь мужчин со статусом. И Зох не последний здесь, на этом корабле. Далеко не последний. 

Я просто прикрываю глаза и молюсь, чтобы это закончилось. Этот страшнейший из снов, где Эмир так жесток ко мне. 

- Итак, - он разводит руки с длинными пальцами в стороны, - на этой чаше весов Зох, - он указывает взглядом вправо, - а на этой, - поворачивает профиль вправо, - я. Что ты выбираешь, Аиша? 

Быстрая смерть, или долгая. Вот, что он мне предлагает. 

Если Зох возьмет меня силой, я просто сразу наложу на себя руки. 

А если буду наблюдать за Эмиром и Азалией… Что ж, умру медленной смертью. 

- Давай, Аиша, это последний твой выбор в жизни, - усмехается Эмир. – Что бы ты не выбрала, больше ничего решать не сможешь. Будешь немой вещью. Во всех смыслах. 

Сердце отдается гулкими ударами в груди, и я просто не могу думать. А чувства… Все они хотят только одного… Эмира Берая. Моего мучителя и первую и единственную любовь во всей гребаной жизни. 

И я не киваю, нет. Просто дрожу в ту сторону, где находится рука с его «именем».

- Интересно, - его взгляд насмешлив, но глубокий выдох говорит о том, что он… Не дышал, пока я выбирала? – Надеешься разжалобить меня? Думаешь, я отпущу тебя? – он приближает свое лицо так близко к моему, что я чувствую его горячее дыхание. – Этого не случится никогда, Аишшша… До самой смерти будешь меня обслуживать и мне угождать. Ты ведь сама захотела, помнишь? – расплывается в зловещей улыбке, а я тупо стою, как каменная, боясь даже шевельнуться. 

А Эмир просто разворачивается и уходит, бросая напоследок:

- Завтра ранний подъем, Аиша. Жизнь во дворце закончилась. Теперь ты принадлежишь мне.

4. Глава 4

Он не мог себя контролировать. Смотрел, как она лежит на долбаном холодном полу и мечтал только об одном – схватить ее, прижать к себе, или разорвать на части из-за того, что просто смела вернуться. 

Боль. Каждый взгляд на нее причинял ему мучительнейшее из страданий. 

А она так и сидит, обхватив себя за горло и смотрит на него этими невыносимыми зелеными глазами. И в нем появляется какая-то кретинская надежда…

На что, несчастный идиот? На что?! Она сама сказала ему, глядя в глаза, что любит другого мужчину. Что он не нужен ей ни в этой жизни, ни в следующей. 

Женщина, выкорчевавшая его душу с корнем. 

Зох будет недоволен. 

Как и всегда, когда речь шла об Аише. 

Спустя столько лет он все равно не мог себя заставить быть с ней по-настоящему жестоким. 

Хотя нутро орало о том, чтобы содрать с нее платье и отходить кнутом по светящейся белизной коже. Показать ей хоть часть той боли, что пережил он сам. В тот день, когда она сказала, что он зря потратил на ее поиски десять лет и ей… «Жаль».