Рэйнар тоже устроил мою ладонь на своем предплечье и направился к лестнице.

Мы поднялись в ложу в молчании, но стоило дверям стать непрозрачными, как надо мной нависла драконоскала. Дабы не уступать, задрала голову, и мы оказались лицом к лицу. Теперь уже зрачок его вытянулся в вертикаль. Алые искры вспарывали радужку, как отблески заходящего солнца небо.

– Ты мне отказываешь, Леона?

– А ты сделал мне предложение?

– Я назвал тебя своей.

– Да! Раз десять. Но назвать своей и сделать предложение – разные вещи. Никогда не задумывался, почему оно так называется? Предложение – это когда ты спрашиваешь, а не когда ставишь перед фактом под прицелами камер!

– В мире иртханов это равнозначно.

Ррррррр!!!! Теперь уже пострадать грозилось стекло ложи. Под моим хвостом.

– В моем мире нет!

– Твой мир отныне неразделим с моим. Старший твоего рода не откажет правящему.

– Ну вот на нем и женись! Уверена, вы будете отличной парой!

Последние слова уже напоминали приглушенное рычание, которое захлестнуло более громкое. Я опустилась в кресло так изящно, что оно обиженно подпрыгнуло в высоту. К счастью, из зала уже плеснула музыка, в которую вливалось звучное сопрано Эллины Райт. Я падала в него, как в звездное небо, и вместе с ним взлетала под самые своды.

Голос дивы возносился ввысь, набирая силу и отражаясь от стен, вплетая чувства в каждый выдох Артомеллы. Голос, так непохожий на голос Шайны… Вдруг отчетливо представила ее, стоящую на этой сцене: заметно ниже Эллины, тонкую и хрупкую, с выразительными темными глазами. На миг даже показалось, что сама стою рядом с ней, что мы поем вместе, в одно дыханье. Льющийся из груди голос, раскинувшийся за спиной город под раскаленным добела небом… и Аррингсхан с отцом Вэйлара в Председательской ложе. Не сводящие взгляда с одной-единственной женщины, воспламеняющей зал одним только голосом, не имеющим никакого отношения к магии иртханов.

В моем представлении Аррингсхан выглядел таким, каким я увидела его на юбилее, только моложе, а вот отец Вэйлара почему-то виделся точной копией сына. Картина оказалась настолько яркой, что я даже моргнула, стирая видение. А после невольно бросила взгляд в сторону ложи истинного и Карин.

Они, казалось, были полностью увлечены представлением.

Но почему Вэйлар вел себя… так странно? Ни за что бы не сказала, что этот мужчина, порционно нарезающий слова на дольки и тот солнечный иртхан, с которым мы пили кофе и который кормил Марра булочками – одно и то же лицо. Хотя что я о нем знаю? Мы виделись всего два раза, причем в неформальной обстановке. Что в первом, что во втором случае между нами лежала пропасть, разделявшая нас по положению гораздо серьезнее, чем сейчас. Вот только сегодня это была не пропасть, это была стена.

Неужели и правда все дело в таэрран?

Словно почувствовав меня, Вэйлар повернулся. На миг наши взгляды встретились, и грудь снова обожгло.

Да что же такое со мной творится?

Обдумать это не успела, потому что по телу прокатилась огненная волна. Обжигающая, заставляющая кожу покрыться мурашками и вызывающая желание не то пригнуться к земле, не то расправить крылья и зарычать. Утробно, всей грудью. Обернулась, чтобы упасть прямо в тлеющие угли драконьих глаз. Что-то внутри неуловимо заискрило, как оголенный провод. Как отражение пламенной ярости.

– Что? – поинтересовалась, приподняв брови. – Если я пришла с тобой, говорить и смотреть дозволяется только на тебя?

– Дозволяется говорить с кем угодно.

– Вот и чудненько.

– Если это не нарушает приличий.