Врач держал в руке коробок спичек и стоял возле койки Пети-солдата. Бывший солдат спал. Они все спали. Врач опять подумал об этой старухе. Ну да, доброта сильнее лекарства. Старая как мир истина. Неужели же это выдавать за открытие?.. Врач стоял, негромко встряхивал спичечным коробком и знал, что истина сейчас рядом. Истина не была сложной.

Врач поправил одеяло, которым был укрыт Петя, и вышел. Было четыре часа ночи. Четыре часа оставалось до конца дежурства.

Три дня их забавлял молодой физик. У него было какое-то необычное искривление позвоночника. Он был ходячим. А на ночь ему ставили раскладушку меж Орловым и Щербиной.

– Я-то здесь человек случайный, – с самого начала заявил физик.

И он рассказал всем, что это такое – искривление позвоночника. И что операции вполне можно избежать, если делать такие-то и такие-то упражнения. Он лично делает их трижды в день. Очень эффективно, например, вытяжение. А еще лучше – и это последнее слово медицины в данной области – вытяжение под водой. Чудо, а не процедура. Как бассейн. И совершенно не болезненно.

– Что это ты читаешь? – спросил он Орлова. – Медицинское что-нибудь?

– Нет.

– Тебя оперировали?

– Да.

– А чего ты тогда здесь?

– Меня оперировали два раза. Жду третью, – сказал Орлов, не отрываясь от книги.

Физик вздохнул:

– Н-да. Я вижу, вы тут всерьез все обосновались.

И он опять повторил, что он здесь человек случайный. Он сказал, что ему даже как-то совестно находиться с ними в одной палате. Упражнения своего комплекса он, в общем-то, мог бы делать и дома. Забавно было слушать его. В нем было что-то очень свежее и наивное. Через три дня ему срочно была назначена операция, а еще через день он лег на операционный стол. А потом – в другую палату, где он тоже обосновался всерьез. На постоянной койке.

Петя-солдат был иногородний, и к нему не приходил никто. Здесь, в Москве, никого у него не было.

К Орлову приходили чаще всего отец и брат. Они все время шутили на одну и ту же тему. «Это он сейчас такой кислый», – говорил отец. «Ну ясно. А как только мы уходим, он принимается за сестреночек», – говорил брат. Они считали, что они его здорово подбадривают.

– Слушай, что я придумал, – говорил брат. – Ты теперь кричи им так: «Орлову – утку и сестру на минутку». Пусть знают наших!

Отец сидел возле головы Орлова, а брат – у ног. С двух сторон на него накатывался отменный сексуальный юмор. Они все время говорили о медсестрах.

Когда они уходили, Орлов рассуждал:

– Они думают, что я прежний. Я, наверно, такой и был. Они привыкли, что на меня бабы вешаются.

– Не понимают они нас, – вздыхал Щербина.

– А ты не жди этого. Ведь как стараются.

– А мои вот и не стараются.

– Ты заметил, как отец краснел? Краснел, старый хрыч. А все шутил.

– У тебя хорошие родичи. – Щербина опять вздохнул.

В наступившей тишине вдруг подал голос Петя-солдат:

– Я вспомнил, как я разбился.

Он уже в пятый раз «вдруг вспомнил», как он разбился. Он разбился на мотоцикле. Девушка, которая сидела у него за спиной, осталась целехонька – редкий случай. Она пролетела около десяти метров.

К Щербине чаще всего приходила жена. И мать приходила.

– Опять ты раскис. – Жена целовала его. Она заваливала стол Щербины фруктами и конфетами. А он рассказывал ей о своих болях. И о том страхе, который появляется ближе к ночи.

– Ты разве не знаешь, что со страхом нужно бороться? – говорила жена.

Она пробовала его отвлечь – она рассказывала, что вот на работе у них задержали премию, а надо бы купить на осень пальто. На самом деле премию не задержали. Просто жена хотела поволновать его житейской заботой. А Щербина слушал, и слушал, и слушал, а потом говорил: